Бернард Льюис - Евреи ислама

На раннем этапе своей деятельности в качестве правителя Медины Пророк вступил в конфликт с тремя проживавшими там еврейскими племенами. Все три были побеждены, и, как гласит мусульманская традиция, двум из них был предоставлен выбор между обращением в ислам и изгнанием, а третьему племени, Бану Курайза, — между обращением и смертью. Горечь, порожденная противостоянием еврейских племен Мухаммеду, отражена в откровенно отрицательных словах о евреях в Коране, а также в биографии и наследии Пророка 5.

Иная ситуация возникла с захватом в 7 году хиджры [15] Хиджра — переселение мусульманской общины под руководством Мухаммеда из Мекки в Медину, произошедшее в 622 г. Год хиджры стал первым годом исламского лунного календаря (лунной хиджры). — Примеч. науч. ред . (что соответствует 629 году) оазиса Хайбар, около девяноста пяти миль от Медины. Этот оазис, населенный евреями, включая тех, кто был изгнан из Медины, стал первой территорией, завоеванной мусульманским государством и взятой под его власть. Евреи Хайбара капитулировали примерно через полтора месяца военных действий, и им разрешалось оставаться в оазисе и возделывать свои земли, но они должны были отдавать половину продукции мусульманам. Это соглашение стало locus classicus , классическим примером для последующего юридического суждения о статусе завоеванных мусульманским государством немусульманских подданных. Авторитет этого прецедента не пострадал и от последующей высылки евреев Хайбара во времена халифа ‛Умара I (634–644) 6.

Контакты с христианами при жизни Пророка были не столь судьбоносны и не столь проблематичны, как с евреями. Отношения Пророка с христианскими племенами и поселениями в Северном Хиджазе, а затем и в Южной Аравии в целом регулировались соглашениями, самым известным из которых был договор с христианами Наджрана. В соответствии с этим договором христианам разрешалось исповедовать свою религию и вести свои дела при условии, что они платили фиксированную дань, оказывали гостеприимство представителям Пророка, занимались снабжением мусульман во время войны и воздерживались от ростовщичества. Несомненно, из-за более мирных отношений между Пророком и христианами Коран характеризует их благосклоннее, чем евреев. Часто цитируемый отрывок отражает различные соображения Пророка об адептах двух предшествующих религий: «Ты, конечно, найдешь, что более всех людей сильны ненавистью к уверовавшим иудеи и многобожники, и ты, конечно, найдешь, что самые близкие по любви к уверовавшим те, которые говорили: „Мы — христиане!“» (5:82) [16] Здесь и далее текст Корана приводится в русском переводе И. Ю. Крачковского, но нумерация аятов дается по переводу издания «Аль-мунтахаб фи тафсир аль-Куран аль-Карим» (Аль-азхар). .

Другие пассажи в Коране и прочих текстах, где говорится об Иисусе, хотя и не допускают христианской доктрины о природе Христа и его миссии, тем не менее разделяют христианский взгляд на отказ евреев признать Иисуса. К концу жизни Пророка расширение мусульманского государства имело своим результатом контакты, а иногда и конфликты с христианскими племенами, и тут в мусульманских писаниях и традиции отношение к христианам несколько ужесточается. Но, хотя в целом отношение к христианам остается гораздо более благоприятным, чем к евреям, последующее развитие исламского права такого различия между ними не делает.

Политическая проблема отношений мусульман и немусульман уже при жизни Пророка стала явной, и принципы ее решения содержатся в Коране. Как верховный судья, а затем правитель Мединской общины, Пророк имел дело с еврейскими подданными; как суверен исламского государства занимался вопросами взаимоотношений и с христианскими, и с еврейскими соседями в других частях Аравии. Изначально этот аспект рассматривался как один из вопросов власти: каким правилам должно следовать мусульманское государство в своих отношениях с немусульманскими подданными и соседями, пытаясь в дальнейшем завоевать последних, и из каких общих принципов вытекают эти правила? Коран отвечает на эти вопросы четко и недвусмысленно и содержит ядро того, что позже стало разработанной системой правовых норм.

Но Мухаммед стал политиком, чтобы исполнить свою пророческую миссию, а не наоборот, и ясно, что его главной заботой был строго религиозный аспект этих отношений, и здесь Коран тоже богат поучениями. В отличие от большинства предшествующих религиозных текстов, он показывает осознание религии как категорию, а не просто отдельное явление 7. Существует не одна-единственная религия: есть религии. Слово, используемое для обозначения религии в арабском языке — дин, — очевидно, связано с еврейским и арамейским словом дин , означающим закон. И в иудаизме, и в исламе религия и право хотя и не идентичны, но во многом совпадают. Современное слово «религия» происходит от латинского, а латинское religio и греческое threskeia означают совсем разные вещи. Понятие религии как вида или категории, в которой ислам — это одно, а помимо ислама существуют и другие верования, присутствует, похоже, с самого начала исламской эпохи. Ряд аятов в Коране определяет новую религию через противопоставление другим, и это нормальный способ самоопределения для общин и индивидуумов. Часто цитируемая фраза описывает мусульман как умма дун аль-нас : община или сообщество, отличное от остального человечества. Ислам определяется через противопоставление христианству в аятах , отвергающих воплощение и троицу, против иудаизма — противопоставлением некоторым законам еврейского питания. Но гораздо важнее, чем в случае с христианством или иудаизмом, был отказ от язычества — главного врага, с которым боролся Пророк и у которого он отторг на свою сторону основную массу обращенных. Борьба с язычеством неизбежно сближала ислам с иудаизмом и христианством, если и не в качестве союзников, то во всяком случае как родственных конфессий, противостоящих общему противнику.

Что-то из этого чувства родственной общности можно найти в сознании всех трех общин, по крайней мере в позднейшие времена. В Коране есть места, которые поздние комментаторы и экзегеты интерпретировали как допущение религиозного плюрализма и даже сосуществования. Хотя точное значение некоторых из этих пассажей в первоначальном тексте недавно оспаривалось, нет никаких сомнений в отношении консенсуса мусульманского мнения. Так, например, аят лa икраха фи-д-дин (2:256), «нет принуждения в религии», обычно трактуется так, что к другим религиям следует относиться терпимо и их последователей нельзя вынуждать принимать ислам. Недавно один европейский ученый заявил, что эта фраза не похвала терпимости, а скорее выражение смиренного, почти неохотного принятия ожесточенной закоснелости других 8. Можно выступать за или против такого толкования, но даже если мы примем предложенную версию, это не повлияет на обычную и регулярную интерпретацию данного аята в исламской правовой и теологической традиции. То же самое можно сказать и о хорошо известном стихе лякум динукум уа лийа дин (109:6): «У вас — ваша вера, и у меня — моя вера!» Здесь опять же могут быть некоторые сомнения в отношении того, что именно эти слова означают в их первоначальном контексте, но общее последующее толкование состояло в том, что это аргумент в пользу плюрализма и сосуществования. Еще один аят (2:62) кажется даже более поразительным: «Поистине, те, которые уверовали [т. е. мусульмане], и те, кто обратился в иудейство, и христиане, и сабии, которые уверовали в Аллаха и в последний день и творили благое — им их награда у Господа их, нет над ними страха, и не будут они печальны». На первый взгляд этот аят уравнивает четыре монотеистические и основанные на Священных писаниях религии. Хотя в остальном тексте Корана такое толкование исключается, этот аят тем не менее служил оправданием терпимого положения, предоставляемого последователям указанных религий под мусульманским правлением.