Джон Бартон - История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре [litres]

Но несмотря на то что в самой Библии отсылок к этому мало, христиане часто говорили, что она сотворена божественным вдохновением. В последний раз я видел этот термин совсем недавно, в небольшой книге, опубликованной в 2014 году католической Папской библейской комиссией. Называлась она «Вдохновенность и истинность Священного Писания: слово, исходящее от Бога и возглашающее о Боге ради спасения мира» [82]. Довод в этом документе приводится такой: Бог – окончательный творец Священного Писания, но все же авторы разных книг (а в некоторых случаях и создатели источников, из которых составлялись книги) – тоже его истинные творцы. Здесь дается отсылка к Dei Verbum [83], одному из документов Второго Ватиканского Собора (цитата из него уже приводилась во Вступлении), и приводятся такие слова: «Для составления же священных книг Бог избрал определенных людей, воспользовавшись их способностями и силами, чтобы при действии Его Самого в них и через них они письменно передали, как настоящие авторы, все то, и только то, что Он хотел» (Dei Verbum, III, 11.2–4). Соответственно, «вдохновение, – как говорят авторы упомянутой книги, – как деятельность Бога… напрямую касается людей, ставших авторами: именно они были лично вдохновлены. Но потом сочинения, написанные ими, тоже были названы вдохновенными». «Общее заключение» в книге выглядит так:

Если некто, с одной стороны, в полной мере осведомлен о том, что эти писания сочинялись людьми и что авторы оставили в своих произведениях оттиск их собственного литературного гения, то этот некто, с другой стороны, равно так же признаёт в них уникальное божественное свойство, различным образом подтвержденное священными текстами и по-разному объясняемое богословами на протяжении истории [7].

Поражает фраза, в которой авторы уверяют: «Типичный пример подобного – Евангелие от Иоанна, где каждое слово, как говорят, являет собой стиль Иоанна и в то же время верно передает то, что говорил Иисус» [8]. Как, ради всего святого, может каждое слово сделать и то и другое? (И вот эта неловкая ремарка «как говорят, являет собой»… Неужели Комиссия решила дистанцироваться от утверждения?)

Это становится примером второго парадокса: того, сколь трудно поддержать возвышенную доктрину вдохновенности священных текстов, если некто также осведомлен о том, что Библия – это в основе своей документ, созданный людьми. Авторы «Вдохновения и истинности» не хотят сказать, будто Бог просто захватил власть над авторами, подавил их и велел им, словно простым писцам, фиксировать под диктовку Его собственные слова. Кстати, были и такие теории: в XVII веке богослов-лютеранин Иоганн Андреас Квенштедт (1617–1688) утверждал, что авторы библейских текстов представляли собой «лишь перо и чернильницу», – все слова диктовал им Бог:

Дух Святой не только вдохновлял пророков и апостолов, внушая им и содержание, и смысл, заключенный в Писании, или же значение слов, чтобы они могли по собственной свободной воле облекать эти мысли и выражать их в своем стиле и своими словами – но поистине Дух Святой добавлял, вдохновлял и диктовал и сами слова, и все до единого термины [9].

Переводчики Библии короля Якова приняли похожую теорию. Сказав о Священном Писании как об «источнике чистейшей воды, текущем в жизнь вечную», они продолжают:

И в чем же чудо? В том, что источник сей происходит с небес, не с земли; творец его Бог, не человек; сочинитель его Дух Святой, не ум Апостолов или Пророков; писцы же те, кто освящен был от утробы матери и облечен главной частью Духа Божьего [10].

Теории о диктовке сегодня не в чести: даже самые ревностные приверженцы христианских традиций допускают мысль о том, что библейские авторы вносили свой вклад силой собственного разума. Но если принять это, тогда трудно исключить и возможность того, что в Библии могут оказаться ошибки – а этого библейские консерваторы стремятся избежать любой ценой. В расхожем мнении консерватизм по отношению к Библии часто отождествляют с ее буквальным прочтением, но на самом деле он больше связан с непогрешимостью [11], а иногда его сторонники принимают метафорическую трактовку, если та сохраняет истинность текста, – как поступали Ориген и его последователи. И да, некоторые христиане консервативного толка по сей день уверены: раз в первых главах Книги Бытия сказано, что мир был сотворен за шесть дней, значит, именно так он и был сотворен – иными словами, они толкуют текст совершенно буквально. Впрочем, многие другие традиционалисты утверждают, что в данном случае «день» не означает периода из двадцати четырех часов в прямом смысле, а подразумевает несколько более долгий временной промежуток. Авторов вдохновлял Бог, и, значит, они не могли ошибаться, а поскольку нам известно, что мир формировался и жизнь развивалась на протяжении миллиардов лет, значит, именно так и сказано в Книге Бытия. Здесь вопрос, о котором идет спор – не следование букве, а непогрешимость. Текст можно толковать множеством способов, но нельзя прочесть и поддержать то, что, как мы уже знаем, не соответствует истине. Я часто слышал, как христиане отрицают, что мир был создан за шесть дней, но настаивают на том, что в творении, видимо, было шесть периодов, и даже на том, будто такую идею поддерживает наука – и они готовы пойти на что угодно, лишь бы не признать, что Книга Бытия просто ошибается.

Мне кажется, что все разговоры о вдохновенности часто уводят нас «далеко не туда», поскольку подразумевают именно «теорию о диктовке»: как может текст быть вдохновленным, если не вдохновить его слова? Текст делается из слов. И все же это, как правило, отвергают – и авторы «Вдохновенности и истинности» не стали исключением. Более проницательная и утонченная теория о вдохновении возникла в европейском католичестве в начале ХХ века под девизами «вдохновенность без непогрешимости» и «достаточность Священного Писания» [12]. Ее сторонники утверждали, что Священное Писание может быть вполне достаточным для своей цели и при этом не обязательно должно быть непогрешимым. Бог сделал все для того, чтобы Церковь получила книгу, в которой можно найти все истины, которые приведут людей ко спасению. Но это не значит, будто она была свободна от любых несовершенств. Как и в любой другой книге, в Библии неизбежно появлялись и неверные факты, и ошибочные суждения. И более того, ее корни уходили в определенные исторические периоды, и говорить напрямую обо всех остальных периодах она просто не могла. Уверения в том, будто Бог мог вдохновить лишь совершенную книгу, по сути, подразумевали то, что Бог не мог вдохновить никакую книгу, поскольку Он не может сделать того, что невозможно по сути; как сказал Альфред Луази (1857–1940), абсолютно истинная книга могла существовать не более, нежели квадратный треугольник [13]. Библия несовершенна – и не может быть совершенной. И тем не менее, она у нас есть, и в этом – Провидение Божье, так что мы вольны назвать ее и вдохновенной, и даже словесно вдохновенной, не отрицая, что в ней могут содержаться ошибки – которые, впрочем, никак не влияют на ее действенность в вопросах веры и морали.