Джон Бартон - История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре [litres]

В пользу второго варианта говорит то, что существует очень много дополнительного материала, общего для Евангелий от Матфея и Луки, и все же он размещен в разных местах Евангелия от Марка, которому оба определенно следовали. Например, у Луки Иисус говорит: «Блаженны вы, нищие, ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь» [38](Лк 6:21) – а у Матфея: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное… Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф 5:3, 6). Общая гипотеза строилась на том, что изначально Иисус говорил о бедности и голоде в прямом смысле, а не о духовных потребностях и желаниях, и потому фраза в Евангелии от Луки появилась раньше. (Правда, неизвестно, откуда нам знать, о реальном или метафорическом голоде говорил Иисус, – но вот такой в этой теории аргумент.) Из-за этого большая часть критиков решила, что вариант, при котором Лука творчески переработал труд Матфея, просто не имеет смысла: зачем ему так искажать слова и их смысл? И, спрашивали критики, как мог Лука записать изречения Иисуса, более ранние, нежели те, что появились у Матфея – если Евангелие от Матфея было их единственным источником? Эти вопросы привели к тому, что появилась одна из самых важных гипотез в изучении Нового Завета, сходная с теорией о четырех источниках Пятикнижия: согласно ей, изначально был общий единый источник, ныне утраченный, к которому обращались и Матфей, и Лука, и именно в нем содержалась большая часть материала, который есть и у Матфея, и у Луки, но отсутствует у Марка, – хотя он вполне мог возникнуть в одно время с Евангелием от Марка, а может быть, даже раньше него. Этот гипотетический источник назвали Q, по первой букве немецкого слова Quelle, «источник» [9]. Вероятно, Q практически полностью состоял из подборки изречений Иисуса, а также содержал ряд притч и немного повествований. Никто не знает, где и когда он появился. Его можно воссоздать на основе материала, общего для Евангелий от Матфея и Луки и отсутствующего в Евангелии от Марка, но как именно он передавался, устно или в виде записей, и в каком порядке в нем располагался материал – этого мы не знаем.

Источник Q дает нам простую модель для понимания истоков Евангелия от Луки. Скорее всего, у Луки не было двух Евангелий – от Марка и Матфея, и ему не приходилось сравнивать их и переписывать фрагменты то из одного, то из другого, меняя порядок. У него просто было одно Евангелие (от Марка), в которое он добавил фрагменты из Q – причем не повествования, а только изречения Иисуса. (У Луки очень немного таких повествований, которых нет у Марка.) У Матфея равно так же было Евангелие от Марка и Q, и работал он схожим образом, хотя итог получился на удивление иным. Кроме того, оба евангелиста обращались к своему материалу, которого не было ни у Марка, ни в Q, и добавляли его туда, куда считали нужным.

Практически все библеисты в немецкоязычном мире приняли гипотезу об источнике Q как лучшее объяснение любопытных взаимосвязей в синоптических Евангелиях. Впрочем, в англоязычной библеистике некоторые поддерживают более раннюю идею о том, что Лука переработал Евангелие от Матфея. У истоков этого «движения анти-Q» стоял мой учитель, Остин Фаррер [10], а продолжили его Джон Маддимен и его ученик Марк Гудакр [11], решительно утверждавшие, что в гипотезе об источнике Q нет необходимости: там, где Лука меняет порядок, принятый в Евангелиях от Марка и Матфея, для этого находятся причины, а там, где он вроде бы сохраняет версию изречения, «более близкую к изначальной», он просто предпочитает менять версию Матфея.

Есть и еще одна давно известная проблема: «соглашения Матфея и Луки против Марка». Есть много мест, где и Матфей, и Лука словно в точности следуют Евангелию от Марка (иными словами, тексту, не взятому из источника Q) – но есть и другие места, где они отличаются от текста Марка, причем одинаково. Например, в Мк 4:30–32 приведена притча о горчичном зерне:

И сказал: чему уподобим Царствие Божие? или какою притчею изобразим его? Оно – как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные [12].

И Матфей, и Лука воспроизводят эту притчу (Мф 13:31–32; Лк 13:18–19), но в обоих Евангелиях сказано: « которое человек взял и посеял на поле своем / которое, взяв, человек посадил в саду своем»; «и становится деревом / и выросло, и стало большим деревом » и птицы небесные укрываются «в ветвях его», а не «под его тенью». Как это объяснить, если Лука и Матфей писали независимо друг от друга. Возможно, этот пассаж был и в Q, и в Евангелии от Марка – но это очень сложное решение; а может быть, Матфею и Луке была знакома версия Евангелия от Марка, которая отличалась от той, что есть у нас, – но это просто нагромождение догадок. Самое простое решение явно в том, что Лука знал текст Евангелия от Матфея (или Матфей знал текст Евангелия от Луки) [13].

Как бы ни разрешился в конце концов этот спор, он показывает нам, насколько сложны взаимосвязи синоптических Евангелий – и насколько шатки и ненадежны любые гипотезы. У теории о том, что истоком Евангелий от Матфея и Луки стали Евангелие от Марка и Q (иногда ее называют теорией двух источников), тоже есть слабые места: что тогда сказать о материале, который присутствует только в Евангелии от Матфея (скажем, притча о работниках в винограднике, Мф 20:1–16) или только в Евангелии от Луки (та же притча о блудном сыне, Лк 15:11–32, или притча о добром самаритянине, Лк 10:29–37)? Критики обозначили эти материалы как еще два источника, присвоив им литеры M и L [14], но нам известно лишь то, что это могут быть свободные сочинения, соответственно, Матфея и Луки.

Это ставит перед нами важный вопрос. Да, есть достойные причины принять гипотезу об источнике Q, но она порой может послужить тайным планам религиозных традиционалистов. Теория, согласно которой Матфей и Лука берут свой общий, но отсутствующий у Марка материал из некоего раннего источника, неявно отрицает, будто они могли и сами сочинить что-либо из него. Гипотезы об источниках M и L действуют примерно в том же ключе: они уверяют нас в том, что материал, который мы ценим в Евангелиях от Матфея и Луки, поистине древнее этих Евангелий – а возможно, восходит и к самому Иисусу. И да, может быть, это именно так, но критический анализ Евангелий не в силах этого показать. Современные подходы к Евангелиям все настойчивее пытаются делать акцент на том, что образ Иисуса, представленный в Евангелиях от Матфея и Луки, носит типично «матфеев» или типично «лукианский» характер. И более того, эти подходы привлекают внимание к пассажам, которые встречаются либо лишь в одном, либо лишь в другом из упомянутых Евангелий, и это ослабляет уверенность в том, что они являются истинными воспоминаниями о самом Иисусе. Если Иисус говорит нечто, идущее вразрез с общей тенденцией Евангелия, мы можем быть уверены в том, что его изречения подлинные, поскольку евангелист бы их не сочинил (это так называемый «принцип непохожести»); но если эти изречения типичны для интересов и акцентов евангелиста, нам придется остаться на позиции скептиков в вопросе о том, восходят ли они к самому Иисусу или придуманы евангелистом.