Джон Бартон - История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре [litres]

Например, притчи у Луки – это длинные и сложные истории, и в них множество смыслов, понять которые очень непросто. В притче о блудном сыне присутствует не только прощение «плохого» сына, но и упрек, а наряду с ним и благословение, обращенные к «сыну хорошему» – и все это очень непохоже на гораздо более краткие и простые притчи у Марка и Матфея.

Еще сказал [Иисус. – Авт .]: у некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожка́ми, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Это столь характерная черта Евангелия от Луки, что мы могли бы усомниться, восходят ли эти притчи к самому Иисусу. Может, они принадлежат евангелисту? [15]. Персонажи не стилизованы, но их образы глубоки; и более того, расставлен ряд смысловых акцентов, связанных не только с прощением, которое отец дарует блудному сыну, но и с укором, обращенным к старшему брату. Здесь, в отличие от текстов Марка и Матфея, нет шаблонного аспекта некоторых притч: мы чувствуем, что у Луки все трое персонажей – это живые люди, а не просто фикции.

Еще один важный фактор – это «великое умолчание» Луки. В целом Лука следует схеме Марка, а не Матфея, и все же в Евангелии от Марка есть целый пассаж, который Лука просто опускает: речь идет о Мк 6:45 – 8:26 (почти весь этот текст есть и в Евангелии от Матфея). Это навело ученых на мысль, что в том варианте Евангелия от Марка, к которому обращался Лука, этот раздел отсутствовал, а значит, была еще одна версия, более ранняя; порой ее знают под названием «Протоевангелие от Марка» (нем. Urmarkus ), и она была короче, нежели Евангелие от Марка, известное нам. Возможно, и само Евангелие от Луки не раз подвергалось пересмотру. Первые строки третьей главы (Лк 3:1–2) воспринимаются так, как будто они и были началом Евангелия.

В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне.

Как и у Марка, в таком Евангелии все тоже начиналось бы с деяний Иоанна Крестителя – и равно так же ничего бы не говорилось бы о происхождении Иисуса. А тогда истории о Рождестве и о детстве Иисуса (и Иоанна Крестителя), приведенные в главах 1–2, обрели бы статус поздней вставки. Что любопытно, эти истории, как мы уже видели, никак не соприкасаются с теми историями о младенчестве Иисуса, которые приводит Матфей, и написаны в совершенно особом стиле, подражающем греческому переводу Нового Завета. С другой стороны, в четвертой главе Евангелия от Луки (Лк 4:23) тоже предполагается наличие ранних историй о начале служения Иисуса, – историй, которых в тексте самого Луки нет.

Он [Иисус. – Авт .] сказал им: конечно, вы скажете Мне присловие: врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то́, что́, мы слышали, было в Капернауме.

На этом основании некоторые утверждали, и утверждают до сих пор, будто некогда существовало «Протоевангелие от Луки» и в нем присутствовал ряд рассказов, которых в нашем тексте Евангелия нет, и в то же время отсутствовали истории о рождении Христа, добавленные теми, кто пересматривал Евангелие позже [16]. Поскольку в Новом Завете эти истории есть только в Евангелии от Луки, невозможно сказать, где и когда проходила эта поздняя редактура.

Еще один момент в вопросе о Евангелии от Луки – это его связь с Книгой Деяний святых апостолов. Как правило, эти произведения считают единым целым, разделенным на две книги, и такое толкование поощряют прологи и к Евангелию от Луки, и к Деяниям (Лк 1:1–4; Деян 1:1–2), в которых делается акцент и на личности автора, и на личности адресата, Феофила (может быть, это реальный человек; впрочем, если перевести это как термин, «любящий Бога», тогда эти слова могут относиться к любому набожному читателю). Пролог к Евангелию от Луки процитирован выше, а пролог к Деяниям звучит так:

Первую книгу написал я к тебе , Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознесся…

По-видимому, Лука располагал материалами, в которых говорилось и о жизни ранней Церкви, и о жизненном пути апостола Павла, – равно так же, как располагал он и источниками, сообщавшими о жизни Иисуса, – и он проводит косвенные параллели: вторая половина Деяний – это рассказ о миссии Павла и о его окончательном аресте, и история выстроена так, чтобы напомнить о страданиях Иисуса, хотя и прерывается совершенно внезапно, ничего не говоря нам о мученической смерти Павла (при условии, что он и правда претерпел мученическую смерть, в чем мы не можем быть уверены). Из-за этого Евангелие от Луки отличается от других. Возможно и то, что две упомянутых книги, Евангелие от Луки и Деяния, на самом деле совершенно различны, а поздний редактор соединил их вместе, добавив прологи; впрочем, в том, что касается языка, произведения похожи, а стиль их лучше, чем у всех остальных новозаветных книг, написанных на греческом. (Он близок к языку Послания к Евреям, и потому и в древности, и в наши дни порой высказывались предположения о том, что автором этого послания мог быть Лука.) В Церкви II–III веков Евангелие от Луки и Деяния редко воспринимались как единое произведение: считалось, что Евангелия по своему статусу стоят превыше всех прочих христианских книг.