Мустафа Акийол - Исламский Иисус. Как Царь Иудейский стал у мусульман пророком

Sidney H.Griffith, The Bible in Arabic: The Scriptures of the “People of the Book” in the Language of Islam (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2013), p. 36–37.

Этот аргумент особенно страстно отстаивает ливанский ученый Джозеф Ацци в своей книге, написанной на арабском языке и переведенной сначала на французский, под заглавием: Le prêtre et le prophète: Aux sources du Coran (Paris: Maisonneuve et Larose, 2001), а затем на английский, под заглавием: The Priest and the Prophet: The Christian Priest, Waraqa Ibn Nawfal’s Profound Infl uence upon Muhammad, the Prophet of Islam (Los Angeles: The Pen Publishers, 2005). Если бы у нас имелись доказательства евионитства Вараки, аргументы Ацци были бы весьма убедительны; однако этих доказательств у нас и нет. Герхард Беуэринг, профессор религиозных исследований Йельского университета, считает исследование Ацци «весьма голословным и плохо документированным» и называет его «дерзкой гипотезой, которой, однако, не хватает основательности». Böwering, “Recent Research on the Construction of the Qur’ān,” in The Qurʼān in Its Historical Context, ed. Gabriel S. Reynolds (London: Routledge, 2008), p. 80.

Такое предположение высказал de Blois, Naṣrānī (Nαζωραιος) and ḥanīf (ἐθνικός)” с. 16.

Samir Khalil Samir, “The Theological Christian Infl uence on the Qur’ān: A Refl ection,” in The Qur’ān in Its Historical Context, ed. Gabriel Said Reynolds (London: Routledge, 2008), p. 160.

Такое определение дает Исмаил Фаруки в The Cultural Atlas of Islam (New York: Macmillan, 1986). Он не доходит до прямого отождествления «семитически ориентированных христиан» с иудео-христианами, однако поднимает важную тему. Вот его рассуждение целиком: «…восхождение Римской церкви, поддерживаемой Византийской империей, вызвало отчуждение этих семитически ориентированных христиан. Римская церковь объявляла их еретиками, Византийская империя и ее марионетки преследовали – и они искали себе убежище в пустыне. Там они пополняли ряды иудейских беженцев и укрепляли авраамическую традицию своей монотеистической и спиритуализированной версией христианства. Как иудейские, так и христианские иммигранты встречали в пустыне радушный прием со стороны арабов, сохранивших месопотамско-авраамическую традицию. Вместе они создали ту традицию Аравийского полуострова, что получила название Ханифийя. Ее приверженцы, ханифы, сопротивлялись любому отождествлению Бога с другими богами, отказывались участвовать в языческих ритуалах, вели безукоризненную в нравственном отношении жизнь. Всем было известно, что ханифы – строгие монотеисты, не приемлющие племенных религий, что они непогрешимы в личной жизни, далеки от цинизма и нравственной распущенности других арабов. Ханифы всегда стояли над племенными спорами и враждой. Об их существовании знали все, поскольку они присутствовали почти во всех племенах. Более того, они имели репутацию людей, лучше всего разбирающихся в религиозных делах. Пророк достаточно хорошо знал хунафа, чтобы сказать: «Ислам равен Ханифийя», да и сам Коран определяет Авраама как ханифа (р. 61).

Название Исавийя происходит не от имени Исы или Иисуса, а от основателя секты, Абу Иса аль-Исфагани. О том, была ли это иудео-христианская секта или просто иудейская секта, уважавшая Иисуса как пророка для язычников, идут споры. См.: Gabriel Said Reynolds, A Muslim Theologian in the Sectarian Milieu: ‘Abd Al-Jabbār and the Critique of Christian Origins (Leiden, the Netherlands: Brill, 2004), p. 7, прим. 27.

Pines, “The Jewish Christians of the Early Centuries of Christianity According to a New Source,” с. 45.

Reynolds, A Muslim Theologian in the Sectarian Milieu, p. 5.

Crone, “Islam, Judeo-Christianity, and Byzantine Iconoclasm,” с. 74.

Коран 61:14.

Коран 5:72–73.

Коран 5:82.

Коран 5:83–85.

Ernst Hammerschmidt, “Jewish Elements in the Cult of the Ethiopian Church,” Journal of Ethiopian Studies 3, no. 2 (July 1965): 1.

Там же, p. 12.

Samuel Zinner, The Gospel of Thomas: In the Light of the Early Jewish, Christian and Islamic Esoteric Trajectories (London: The Matheson Trust, 2011), p. 101.

Вполне можно вообразить себе, что в отдаленных пределах Аравии, скорее всего в Мекке, существовала изолированная община назореев-иудео-христиан, от которой Мухаммад и узнал учения Павла». de Blois, “Naṣrānī (Nαζωραιος) and ḥanīf (ἐθνικός),” с. 27.

Коран 5:5.

de Blois, “Naṣrānī (Nαζωραιος) and ḥanīf (ἐθνικός),” с. 16.

Коран 9:30. Тот же стих обвиняет иудеев в том, что они говорят: «Узайир [Ездра] – сын Аллаха». Это трудно объяснить: у нас нет никаких свидетельств того, что иудеи когда-либо называли Ездру «сыном Божьим», не говоря уж о том, чтобы, подобно христианам в случае с Иисусом, приписывать ему божественное достоинство. Поэтому видный мусульманский экзегет Мухаммед ибн-Джарир аль-Табари (ум. 923) полагал, что речь здесь идет не о стандартном вероучении иудеев: так якобы говорил некий Пинхас, скорее всего иудей из Медины, утверждавший также: «Бог беден, а мы богаты». Или же, возможно, добавляет аль-Табари, так говорили мединские иудеи, которые посетили Пророка в 622 году, по его приезде в Медину, и отстаивали перед ним божественность Узайира. См.: Encyclopedia of the Qur’ān, vol. 2, s.v. “Ezra,” с. 156.

Стих 5:82. Патриция Крон также считает: этот стих противоречит гипотезе де Блуа, что «аль-Насара» – просто иудеохристиане. См.: Crone, “Jewish Christianity and the Qur’ān (Part One),” с. 325, прим. 74.

Alphonse Mingana, “Syriac Infl uence on the Style of the Kur’ān,” Bulletin of the John Rylands Library 11, no. 1 (1927): 96.

Sidney H.Griffi th, The Bible in Arabic: The Scriptures of the “People of the Book” in the Language of Islam (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2013), p. 37.

Gabriel Said Reynolds, “On the Presentation of Christianity in the Qur’ān and the Many Aspects of Qur’anic Rhetoric,” Al-Bayan: Journal of Qurʾān and Ḥadīth Studies 12 (2014): 43, 46, 54.

См.: Fred M.Donner, Muhammad and the Believers: At the Origins of Islam (Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press, 2010), p. 54–56. См. также труды Николая Синаи, который замечает: если бы Коран был «поздним», естественно было бы ожидать в нем отражения пост-Мухаммадовых политических феноменов, о которых в нем нет ни слова: «Если разм Корана был завершен после 700 года, странно, что в нем вовсе не нашли отражения значительные события, определившие историю ислама с 630 по 700 годы, в особенности беспрецедентная быстрота, с которой союз «варварских» племен на окраинах Византийской и Сасанидской империй овладел огромными территориями, а также жаркие споры и гражданские войны, разрушившие единство победителей». Sinai, “When Did the Consonantal Skeleton of the Qur’ān Reach Closure? Part II,” Bulletin of the School of Oriental and African Studies 77 (2014): 516–517.

Behnam Sadeghi and Uwe Bergman, “The Codex of a Companion of the Prophet and the Qur’ān of the Prophet,” Arabica 57, no. 4 (2010): 343–436. О фактах, опровергающих гипотезу «позднего Корана», см. также: Asma Afsaruddin, First Muslims: History and Memory (Oxford, UK: Oneworld Publications, 2007), p. xiv – xvi.

Yehuda D.Nevo, “Towards a Prehistory of the Qur’ān,” in What the Koran Really Says, ed. Ibn Warraq (Amherst, NY: Prometheus Books, 2002), p. 131–170.