Александр Дюк - Ския. Война демиургов. Теософия

Целый день они занимались заготовкой дров, а вечером их, измученных, гнали в капеллу отмаливать грехи. Но всё же в этом приюте Айвен чувтвовал себя немного поспокойнее.

Из прежнего приюта он сбежал.

Айвен вспомнил, как их учили драться на мечах. Мечи, хоть и были деревянными, но оставляли сильные кровоподтёки. Настав-ники поощряли сильных, что очень раздувало их без того раздутое эго. Из них готовили солдат, хотя и непонятно было – с кем они будут сражаться. Против наставников у них не было ни малейшего шанса, а других взрослых они никогда не видели. Разве что между собой. Да, между собой они дрались по любому поводу. Наставники никогда не вмешивались, наоборот, они всячески поощряли эти драки по поводу и без повода.

Единственное исключение было, когда нападали на их любим- чиков, кого они иногда забирали на ночь в свою келью. Только этим любимчикам было дано право всегда носить меч с собой, другие получали меч только на время тренировки.

И вот с одним из таких любимчиков однажды столкнулся Айвен. Айвен не отличался красотой, на его щеке был огромный шрам, который отталкивал его потенциальных насильников. Откуда у него этот шрам, он не помнил. Вообще он помнил себя с довольно позднего возраста. С того момента, когда он уже был в приюте.

Но свою стычку с Эриком он запомнил на всю жизнь. Это было во время ужина. Айвен сидел на длинной скамье и не заметил, как остальные ребята уже встали, он же сидел совсем на краю.

Наевшись, он встал, и скамейка взлетела вверх, так как на про- тивоположном конце сидел Эрик. Тот упал на спину и у него был довольно глупый вид, но он тут же вскочил и схватился за меч.

В зале все разразились дружным смехом, кто-то просто от комичности ситуации, кто-то из злорадства, ведь Эрика многие не любили.

Айвен подошёл и протянул руку Эрику: извини, мол, нечаяно. Тот выхватил меч и нанёс Айвену удар прямо по шраму. Дикая боль пронзила его. Не помня себя, он схватил скамейку и размозжил Эрику череп. Такого никто не ожидал, удар был настолько сильным и быстрым, что у Эрика не было никаких шансов. Айвен сам от себя такого не ожидал.

Тут же подскочил наставник, тот, у которого бывал Эрик, и схватил Авена за ухо и начал с яростью его трясти. Неизвестно чем бы всё это кончилось, если бы внезапно не возникла фигура настоятеля. Наставник тут же отпустил ухо Айвена и сложил руки у своей груди.

– Что плохого сделал тебе этот мальчик? – спросил настоятель. – Он честно выиграл эту схватку, почему ты схватил его за ухо? Или ты ещё больше хочешь обезобразить лучшего фехтовальщика школы?

Наставник побагровел, но против настоятеля не отважился ничего возразить.

– Пойдём, мальчик, со мной, – сказал настоятель и взял Айвена за руку.

Они долго шли по коридору, пока не подошли к двери, за которой был кабинет настоятеля.

Настоятель посадил Айвена на грубо сколоченный табурет. Сам же опустился в обшитое шкурами кресло. Он сидел долго молча, закрыв высокий лоб рукой. Через какое-то время он поднял на него свои чёрные пронзительные глаза.

– Значит, так, мальчик, житья здесь тебе больше не будет, я знаю Диего, он не отступится, пока не уничтожит тебя. Постоян-но заступаться за тебя я тоже не могу и не хочу. Конфликт с Диего и его бандой мне не нужен. Сегодня ночью я запру тебя в карцер рядом с выходом. Там очень холодно, но в полночь тебе откроют, дверь на поверхность будет тоже открыта. Иди на восток, под поваленным обгорелым деревом найдёшь мешок с провиантом. Оттуда иди строго на юг. Вас же обучали ориентироваться на местности?

Айвен молча кивнул.

– Так вот, путь тебе предстоит долгий – недели на три. Найдёшь. Думаю, ты всё же найдёшь огромную скалу, сложенную из огромных плит, вернее, две скалы, а между ними узкий проём. К одной из скал пристроена капелла. Так вот, вход в подземелье – через ту капеллу. Пойдёшь к настоятелю и скажешь, что у тебя было видение, что отныне ты хочешь служить Господу. Будешь готовить дрова, ухаживать за скотом, словом, что тебе прикажут. Ни слова о том, что здесь произошло, – настоятель потёр лоб, подумал и добавил: – Ах да, назовёшь себя Айвеном. Ты меня понял?

– Да, отче, – ответил Айвен. Наставник поднялся, отвёл его в карцер, закрыл тяжёлую дверь.

Добирался Айвен пять недель, но всё же он нашёл скалу с по-косившейся капеллой. Долго стучал. Ему наконец открыли. Первое помещение, куда он попал, был карцер, но после холода и голода наверху он ему показался даже уютным.

Постоянно приходил один из наставников и с пристрастием расспрашивал – откуда он взялся.

Переход из приюта в приют был довольно редким явлением. Своё прежнее имя Айвен забыл.

Была у него такая способность – забывать всё то, что таило для него опасность. Это лучший метод не выдать информацию даже под пытками.

Наконец его оставили в покое и послали вместе с другими детьми заготавливать дрова.

Вечером их посменно гнали в капеллу на богослужение. Церковь была довольно маленькой, дети сидели впритык друг к другу – так было теплее.

Настоятель, крупный высокий мужчина с раскосыми глазами, сурово глядящих из-под лохматых седых бровей, повторял всегда одну и ту же проповедь, так что дети уже наизусть знали её содер- жание. Он говорил: «Дети, не уподобляйтесь вашим телесным роди- телям – жутким грешникам и идолопоклонникам, которых настигла кара Господня. Радуйтесь, что вы попали в лоно церкви, где о вас пекутся ваши духовные отцы, и которая спасла вас от неминуемой гибели и мучений ада. Вы видели, сколько там, наверху, разрушен- ных храмов деревянным и каменным богам? Не спасли боги ваших телесных родителей от неминуемой кары Господней, сейчас они на- ходятся в Гиене огненной, и нет им никакого спасения. Амен».

Затем дети дружно пели «Амен», после чего выстраивались в очередь на исповедь.

Исповедь – это прямое приглашение к стукачеству. Потому как дети говорили не о своих грехах, а о грехах других детей. Поэтому и стукачи оставались незамеченными, потому как все были обяза- ны идти на этот обряд.

Айвен не любил исповедь. Он придумал себе короткий без-опасный текст, который наговаривал настоятелю на ушко.

Однажды, во время заготовки дров, к ним присоединилась не-большая группа наставников. Выглядели они довольно странно. То есть вид, одежда, всё было как у наставников, но глаза были какие-то мутные, с поволокой. Другие наставники учили их обращаться с топором и пилой. В ответ на указания они только мычали, в работе проявляли рвение, но были настолько неловки, что часто ранили самих себя. Дети недоумённо поглядывали на новых наставников, но спросить взрослых не решались, помня о их крутом нраве.

Потом группу новых наставников убрали, им просто дали другой участок работы, и Айвен часто слышал стук их топоров вдали.