Жан Кальвин - Наставление в христианской вере, т.3

ОТЧЕ НАШ, СУЩИЙ НА НЕБЕСАХ

Здесь, в самом начале молитвы выражено то, о чём мы только что говорили: все наши молитвы должны быть направлены и обращены к Богу во Имя Иисуса Христа, ибо ни одна из них не может быть принята Им через другое имя. Называя Бога нашим Отцом, мы обращаемся к Нему во Имя Иисуса Христа. Мы не могли бы Его так называть, и было бы дерзостью и безрассудством объявлять себя его детьми, если бы мы не сделались таковыми по его милости, явленной в Иисусе Христе. Он есть его истинный собственный Сын по природе (naturel) и был дан нам Богом как брат, дабы то, что присуще Ему по природе, стало нашим через дарение и усыновление — если только мы в твёрдой вере примем это великое благодеяние. Как говорит св. Иоанн, Бог-Отец дал всем, кто веруют в его единородного Сына, великое превосходство и привилегию* быть чадами Божьими (Ин 1:12). Поэтому Он называется нашим Отцом и желает, чтобы и мы Его так называли, освобождая нас от всяческих сомнений сладостной любовью, заключённой в его Имени. Ибо нет большей любви, чем отеческая.

Бог не мог бы дать более надёжного свидетельства своей беспредельной любви к нам, нежели желание, чтобы мы назывались его детьми (1 Ин 3:1). Но его любовь к нам сильнее, чем любовь земных отцов к своим детям, поскольку она совершенна и обнимает своей благостью и милосердием всех людей на земле. Если бы могло случиться так, что все отцы утратили бы любовь и отеческое чувство к своим детям и оставили их, Бог нас никогда не оставит, ибо Он не может отречься от самого Себя (Пс 26/27:10; Ис 63:16; 2 Тим 2:13). У нас есть его обетование, данное Богом через Сына, Искупителя нашего, который сказал: «Если вы, будучи злы, умеете деяния благие делать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф 7:11). А пророк говорит: «Забудет ли женщина грудное дитя своё?., но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис 49:15). А если мы его дети, то, как ребёнок не может уйти под присмотр чужого — разве лишь по причине жестокости и бесчеловечности своего отца или его слабости и немощи, — так и мы не можем искать помощи где-либо ещё, кроме как у нашего Небесного Отца, не бесчестя Его, не будучи нищими и бессильными, грубыми и жестокими.

Нам нельзя ссылаться на то, что нам страшно обращаться к Богу из-за своих грехов: мол, как бы благосклонен и великодушен Он ни был, наши грехи вызывают Его гнев. Ибо если среди людей у сына нет лучшего защитника перед отцом, чем он сам, когда, смиренно и послушно сознаваясь в своём проступке, сын просит о милосердии, а отцовское сердце не может лгать, будто его не трогает и не волнует такая просьба, — то как поступит Отец милосердия и Бог всякого утешения (2 Кор 1:3)? Разве не услышит Он плача и стенаний детей своих, молящихся Ему о себе, которых Он сам призывает к этой молитве, и не исполнит скорее все их собственные просьбы, чем просьбы о них, идущие от других, к кому они могли бы прибегнуть, сомневаясь и не доверяя доброте и милосердию Бога?

Это великое отеческое милосердие мы видим в притче, где показан отец, который ждёт лишь просьбы о прощении от сына, покинувшего его, расточившего своё достояние и нанесшего отцу тяжкую обиду. Но когда отец видит, что сын возвращается к нему, то узнаёт его издалека, бежит невстречу, бросается ему на шею, утешает его и милостиво принимает (Лк 15:20 сл.). Предложив нам пример великодушия и любви человека, Господь пожелал научить нас, сколь большей милости, любви и великодушия должны мы ожидать от Бога, который не просто Отец, но превзойдёт всех отцов добротою и состраданием, если мы вручим себя его милости, хотя мы — неблагодарные, мятежные и плохие дети. И чтобы дать нам больше уверенности в том, что, если мы христиане, Он по отношению к нам именно такой Отец, Бог пожелал называться не просто «Отцом», но «Отцом нашим»! Мы как бы говорим: Отче, так любящий своих детей, так милостиво прощающий, мы, твои дети, молимся Тебе, уверенные, что Ты — наш Отец, который испытывает к нам только отеческое чувство, хотя мы и недостойны такого Отца, хотя и творим дурные дела, хотя мы очень несовершенны и немощны.

Однако, поскольку наши души слишком испорчены, чтобы постигнуть беспредельность Божьей милости, Бог дал нам не только Иисуса Христа — залог нашего усыновления, но послал нам во свидетели своего Св. Духа, который дал нам власть громко и открыто провозглашать: «Авва, Отче!» (Гал 4:6). Поэтому всякий раз, когда испорченность будет отбрасывать нас назад, мы должны умолять Бога, чтобы, устранив слабость, которая делает нас боязливыми, Он через посредство этого Духа милосердия подвигнул нас на дерзновенную молитву.

3$. Этим нам вовсе не предписывается, чтобы каждый человек в отдельности называл Бога своим Отцом, но предписывается, чтобы все вместе мы называли Его нашим Отцом, и как следствие указывается, сколь братскими должны быть отношения между людьми, ибо все мы — дети одного Отца и пользуемся по его щедрости одинаковым правом и званием. А поскольку один у нас Отец (Мф 23:9) и от Него исходят все блага, какие мы можем иметь, у нас не должно быть никакого до такой степени обособленного и разделённого блага, чтобы мы не были готовы, в случае необходимости с открытым и щедрым сердцем передавать его друг другу в общее пользование. Когда мы готовы должным образом помогать друг другу, то нет ничего, что могло бы больше пойти на пользу нашим братьям, нежели наше прошение за них всемилостивому Отцу. Если Он к нам благорасположен, то нечего больше и желать. Несомненно, это наш долг перед Отцом здесь, на земле. Ибо тот, кто по-настоящему, чистым сердцем любит себя и желает себе добра и чести как отцу семейства, одновременно любит всё своё семейство и трудится на благо ему. Так что если мы испытываем к Небесному Отцу доброе чувство, то нам нужно выразить это чувство к Божьему народу, к Божьему дому и Божьему наследию, которое Отец так почтил, что назвал полнотою в своём единородном Сыне (Эф 1:23).

Значит, молитва христианина должна быть построена так, чтобы она была общей и охватывала всех его братьев во Христе: не только тех, кого он видит и считает таковыми сейчас, но всех живущих на земле людей, о которых мы не знаем, как определил поступить с ними Господь, но которым, уповая на лучшее, мы обязаны желать всяческого блага. Особенно доброе чувство мы должны питать к своим по вере, как и советует нам, среди прочего, св. Павел (Гал 6:10). Это люди, которые, насколько мы можем судить, суть истинно верущие и служители Бога. Итак, все наши молитвы должны быть такими, чтобы охватывать ту общину, которую наш Господь установил в своём Царстве и в своём доме.

39. Это не препятствует личным молитвам за себя и за других постольку, поскольку наше чувство не отворачивается от пользы общины и от заботы о её сохранении, но целиком им способствует. Хотя сами по себе такие молитвы совершаются в одиночестве, однако, будучи направлены к общей цели, они не перестают быть общими. Это легко понять с помощью аналогии. Бог велел помогать в нуждах вообще всем бедным. И те, кто, делая так, творит милосердие, раздаёт своё добро людям, которые, как он видит или знает, нуждаются в нём, — те исполняют заповедь. Исполняют несмотря на то, что они не раздают всем, кто хоть в чём-то нуждается, — или потому, что всех не знают, или потому, что на всех не достанет. Так же не противятся Божьей воле люди, которые, видя рядом с собой церковную общину и думая о ней, совершают отдельные молитвы, когда своими словами, но единым чуством и сердцем просят Бога за себя и за других, о чьих нуждах Он пожелал дать им знать.