Внутренний СССР - Сравнительное Богословие Книга 5

2. Эпоха философского символизма Упанишад. Начало периода формирования собственно философской традиции (VIII–V вв. до н. э.).

3. Ранний период формирования систематической философии. Эпоха шраманов. Философия раннего буддизма и джайнизма. Эпическая санкхья (до I в. н. э.).

4. Раннеклассический период (формирование брахманских систем — даршан, расцвет буддийской философии — I–VI вв. н. э.).

5. Позднеклассический период (формирование основных направлений веданты, закат буддизма — VII–XIII вв.).

6. Период начала стагнации индийской философской мысли (доминирование веданты, написание обобщающих доксографических текстов, схоластическое коментаторство

[791] — XIV–XVII вв.).

7. Период стагнации и упадка (XVII–XIX вв.)».

Как видно из содержания периодизации , индийская философия, с которой имеют дело европейцы, представляет собой схоластику ( тип религиозной философии, характеризующийся соединением теологодогматических предпосылок с рационалистической методикой и интересом к формально-логическим проблемам ), основанную на религиозных комментариях древних “священных” текстов и практических «состояний». А религиозные практики индуизма, обслуживающие религиозную систему — мало понятны не только европейцам, но и самим индусам, поскольку индийская формально-логическая “философская” схоластика не в состоянии разумно объяснить, что же происходит с человеком, когда он « освобождается »

[792]в процессе практического сеанса.

В заключении разговора об индуизме нельзя пройти мимо двух его крупныхнаправлений — джайнизма и сикхизма . Есть и третье религиозное направление — буддизм , но, поскольку последний стал мировой религией , мы рассмотрим его в отдельной главе. Оба религиозных направления, джайнизм и сикхизм , оказали определённое влияние на становление индуизма в разные эпохи — между их возникновением около 2000 лет. Рассмотрим возникновение джайнизма и сикхизма с позиций определённой социально-религиозной динамики

[793]индийского общества ( что мы почти не рассматривали, пренебрегая этим процессом, поскольку религиозная основа индуизма почти не менялась ) — которая всё же была, несмотря на “застойную” основу индуизма— благодаря внутренним социальным сдвигам и внешним завоеваниям Индии .

Ортодоксальные религиозные доктрины древней Индии, “генетически” восходившие к религии и мифологии « арийских » Вед, были тесно связаны с системой сословного неравноправия, которая, как мы уже знаем, нашла своё выражение в виде варн . На основе первоначального деления на варны древнеиндийское общество в процессе смешения «а рийского » субстрата с аборигенными племенами выработало ещё более дробное и в сословном отношении ещё более неравноправное членение на касты . Напомним, что высшее и наиболее почитаемое место в сложившейся системе занимали касты брахманов .

Брахманизм в лице всех его систем-школ был учением именно этих каст.Все религиозно-философские построения, связанные с поисками спасения, слияния с Брахманом , были результатом многовековых усилий самих брахманов и предназначались в основном для них. На долю остальных приходились менее “серьёзные” религиозные переживания и культы.

Конечно же не правильно говорить, что остальные варны и касты оставались вне религии. Напротив, они были охвачены заботами “жрецов”-брахманов, совершавших от их имени и по их просьбе обряды, помогавших им « общаться с богами и духами ». Но «высшие» поиски « божественных истин » и связанная с этим система абстрактных конструкций и “философско”-религиозной рефлексии оставались недоступными для небрахманских каст. Брахманы не считали нужным посвящать небрахманов в глубокие таинства их религиозно-философских абстракций и поисков.

До поры до времени это считалось само собой разумеющимся : кому как не “жрецам”-брахманам, для которых это является делом жизни , заниматься углублённым религиозным самоанализом и постоянным самоусовершенствованием в целях постижения великой истины? Однако с течением времени и особенно в связи с ускорением темпов социально-политического развитиядревнеиндийских протогосударств, с появлением политически влиятельного и в имущественном плане зажиточного, заметно выделявшегося на фоне всех остальных слоя причастных к власти( в основном это выходцы из варны и каст кшатриев ) ситуация стала изменяться.

Князья, правители, военачальники, чиновники-администраторы и близкие к ним социальные прослойки, в чьих руках была социальная ( а не религиозная ) властьи фактическая военная сила, все более ощущали себя обойденными “жрецами”-брахманами, оставленными за пределами поисков истины, приобщение к которым, по традиции, стало в древней Индии вершиной системы « социально-нравственных » ценностей.

Это привело к тому, что представители небрахманских каст начали всё активнее интересоваться проблемами философского осмысления бытия, мироздания, жизни и смерти — тем более, что эти проблемы в виде учения о перерождении, о карме и т. п. стали к середине I тысячелетия до н. э. достаточно широко известными в Индии.

Судя по текстам Упанишад , мировоззренческие проблемы в это время разрабатывались уже не только брахманами, но и выходцами из иных варн , прежде всего кшатриями , что подрывало монополию брахманов на «сакральное» знание, которое, формально считалось доступным для всех трёх « арийских » варн

[794]« дваждырождённых » ( брахманы, кшатрии, вайшья ). В стороне от этого знания традиционно находились лишь выходцы из четвертой варны шудр , бывшие либо потомками аборигенного населения, либо метисами, число которых среди жителей Индии со временем всё возрастало. Стоит заметить, что этот слой индийского населения впоследствии тоже внёс весомый вклад в формирование религиозно-культурных традиций страны, как это особенно явственно заметно на примере индуизма. Однако, на первых порах лидерами оппозиционных брахманизму учений оказались более подготовленные к этому кшатрии.

Неортодоксальные по отношению к ведам и брахманизму новые религиозные системы складывались в основном на всё том же восходящем к ведам и, более того, к индоиранским и индоевропейским верованиям и мифологическим конструкциям мировоззренческом фундаменте: в этом сомнений быть не может.