Протоиерей Аркадий Маковецкий - Белая Церковь: Вдали от атеистического террора

Судьба советских военнопленных в годы Второй мировой войны составляет одну из самых трагичных, не имеющих аналогов в мировой военной истории страниц нашего недавнего прошлого Тема участия в судьбе военнопленных Русской Православной Церкви Заграницей, единственного общественного института, который попытался в той трагической ситуации последовательно и бескорыстно оказывать помощь хотя бы немногим из миллионов страдальцев, оказавшихся в немецко-фашистских лагерях, до недавнего времени по понятным причинам оставалась неисследованной.

Несмотря на сложности, вызванные церковной политикой германских властей, церковно-приходская жизнь европейских приходов РПЦЗ продолжала развиваться достаточно стабильно даже в годы войны Когда в концентрационные лагеря стало прибывать значительное число советских военнопленных, священнослужители РПЦЗ попытались откликнуться на их столь многочисленные духовные и материальные нужды Вынужденно покинувшие родину, русские эмигранты со всем нереализованным, десятилетиями копившимся стремлением быть полезными России принялись помогать не по своей воле оказавшимся в Германии и находившимся в бедственной ситуации соотечественникам, для которых эта помощь была единственным утешением и поддержкой, помогавшей выжить в нечеловеческих условиях Уже через месяц после нападения Германии на СССР, 21 июля 1941 г. возглавлявший Германскую епархию РПЦЗ архиепископ Серафим (Ляде) обратился с письмом в отдел военнопленных Службы общего управления армии при Верховном командовании вооруженными силами Германии В этом письме владыка просил предоставить русскому духовенству возможность «организовать православное душепопечение пленных красноармейцев» и «посылать священников с целью совершения богослужений в лагерях военнопленных» Предложение архиепископа Серафима в конечном счете не получило одобрения Верховного командования Оперативный приказ начальника Имперской службы безопасности Р Гейдриха от 16 августа 1941 г фактически запрещал религиозную работу с военнопленными В нем, в частности, говорилось: «Религиозную опеку военнопленных не следует особо стимулировать и поддерживать Там, где среди военнопленных имеются священнослужители, последние могут, если это отвечает желанию самих советских, осуществлять религиозную деятельность Привлечение священников из генерал-губернаторства или с территории Рейха для религиозной опеки советско-русских военнопленных исключается».

Однако исполнение данного приказа представителями лагерной администрации далеко не всегда было безусловным, и уже с первых месяцев войны имели место неоднократные случаи разрешения комендантами лагерей пастырской деятельности русского православного священства среди военнопленных Так, например, уже в сентябре – октябре 1941 г в лагере г. Судауена в Восточной Пруссии священником Владимиром Жеромским было проведено несколько богослужений, на которых присутствовало до полутора тысяч военнопленных, из которых удалось составить хор в 50 человек, сумевших по памяти пропеть необходимые для этих богослужений церковные песнопения Подобные случаи неоднократно имели место в это время не только в лагерях Германии, но и на территории генерал-губернаторства, где главный комендант лагерей для военнопленных в октябре 1941 г следующим образом охарактеризовал опыт проведения лагерных богослужений: «Совершенно добровольное участие в этом и интерес к религиозным вопросам были всегда чрезвычайно высоки… Местами образовывались хоры, которые с большим усердием участвовали в богослужении и разучивали церковные песнопения с большой старательностью и увлечением».

Священникам РПЦЗ удавалось проникать в концентрационные лагеря не только на территории Германии В ноябре 1941 г. начальник генеральной команды IV-АК из Дрездена написал в канцелярию местной русской церкви о том, что первое богослужение, проведенное для советских военнопленных в Хайденау, показало очень большой интерес к религии, и выразил благодарность настоятелю храма о. Д. Трухманову и церковным певчим Протоиерею предлагалось продолжить богослужения, расходы на проведение которых будут покрыты из лагерных средств К письму прилагались пропуска для настоятеля и участников хора Видимо, вскоре у священника Трухманова возникли осложнения с гестапо, но 10 декабря он сообщил митрополиту Серафиму, что и с этой стороны ему удалось добиться разрешения посещать военнопленных В декабре того же года настоятель украинского православного прихода г. Лодзи о. И. Ткачук извещал владыку, что получил разрешение совершать богослужение и проводить крестины в лагере военнопленных в Эрцгаузене.

В течение первых месяцев войны проникать в лагеря также удавалось игумену Гермогену (Берлин), священникам И Малиженовскому (Штудгарт) и С. Рудыку (Берлин) Но это были, к сожалению, единичные случаи.

Исходя из опыта лагерных богослужений в первый год войны, собрание духовенства Германской епархии РПЦЗ в январе 1942 г уполномочило архиепископа Серафима вновь обратиться к Верховному командованию германских вооруженных сил с просьбой о разрешении осуществлять систематическую деятельность по отношению к советским военнопленным. На этом собрании о своих впечатлениях рассказали пятеро священников, посещавших лагеря, и все они отмечали наличие у пленных неподдельного интереса к религии Епископ Венский Василий даже поставил вопрос об изготовлении большого количества нательных крестиков и выпуска молитвенников для пленных Однако весной 1942 г со стороны германского военного руководства вновь последовал отрицательный ответ.

Информация о дискуссии на берлинском епархиальном собрании РПЦЗ по поводу пастырской работы с военнопленными проникла даже в советский МИД, во внутренней переписке которого 20 февраля 1942 г отмечалось: «Некоторые священники сообщали о своих впечатлениях в лагерях русских военнопленных и пришли к единому мнению: устроенные ими богослужения посещали 90–95 % обитателей лагеря. Вообще можно говорить о сильной религиозности военнопленных».

Вместе с духовенством РПЦЗ стремились помогать военнопленным и священнослужители Парижской епархии митрополита Евлогия Эти верующие эмигранты находились в юрисдикции Вселенской Патриархии и пользовались особым недоверием у немецких властей Архимандрит Иоанн (Шаховской) впоследствии так описывал свое посещение в 1942 г офицерского лагеря в окрестностях Бад-Киссингена. «В нем содержалось около трех тысяч советских командиров, главным образом молодых лейтенантов; но были и штаб-офицеры – в особом здании. Можно представить мое удивление, когда среди этих советских офицеров, родившихся после Октября, сразу же организовался церковный хор, спевший без нот всю литургию Приблизительно половина пленных захотели принять участие в церковной службе, общей исповеди и причастились Святых Таин. В этой поездке меня сопровождал о Александр Киселев. Мы остались под огромным впечатлением от этой встречи с несчастными, раздавленными и войной, и лишениями, и униженными русскими людьми. По возвращении в Берлин я был немедленно вызван на допрос в гестапо, которое оказалось взволновано самим фактом нашего посещения этого лагеря по приглашению комендатуры» Священник Александр Киселев служил в Германской епархии РПЦЗ и успешно вел духовную работу во всех имевшихся под Берлином лагерях Как можно заключить из письма семи пленных офицеров (из лагеря XIII-D близ Хаммельсбурга), архимандриту Иоанну от 28 февраля 1942 г последнему вместе со священником А Киселевым удалось провести богослужение и в этом лагере.