Михаил Назаров - Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – смотр сил

Справку о ксендзе Пранайтисе мы уже приводили (с. 338). Касательно же проф. Троицкого напомним, что он сам признал свою некомпетентность в важнейших из разбиравшихся вопросов (Львовский диспут между "франкистами" и талмудистами, важнейшие ритуальные процессы ХIХ века, ряд особо компрометирующих еврейство текстов Талмуда) и в своей собственной экспертизе неоднократно ссылался на о. Пранайтиса, а с каббалой – главным обоснованием ритуальных убийств у евреев – оказался вообще не знаком. Похоже, свои выступления защитники Бейлиса предназначают не столько для узкого круга участников судебного процесса, сколько для прессы, на основании которой миллионы людей судят о ходе процесса. – И.Г.

На процессе, особенно прокурором и председателем суда, неоднократно подчеркивалось, что «никто не обвиняет еврейской религии» и что речь идет об «изуверах», о которых подразумевалось, что они ложно толкуют собственные религиозные книги. Однако защита Бейлиса не придерживается этой предложенной судом компромиссной линии, чувствуя необходимость защиты иудаизма, то есть явно связывая исток данного изуверского преступления со всем еврейством и с его религией. То есть защита Бейлиса прекрасно понимала эту связь, тогда как русский суд и власти всегда уклонялись от осознания этой важнейшей причины преступления, стремясь "не натравливать народ на евреев".

Между тем даже выборочный анализ некоторых положений иудаизма на процессе в Киеве показал достаточно ясно, что за «светлый угол» представляет собой иудейская религия, и заслуживает ли она того уважения, которое положено проявлять по отношению к «чужим алтарям». Религия эта, отвергнувшая Христа, – антихристианская, а значит, сатанинская. Сам Спаситель бросил фарисеям в лицо обвинение, указав, какому "богу" они служат: «Ваш отец дьявол!» (Ин. 8:44). Именно этот сатанинский исток отчетливо выражен в иудейских "святых книгах".

Талмуд – единственная в мiре "религиозная" книга, представляющая собой кодекс ненависти ко всем иноверцам и особенно – к христианам, наставление уголовного характера по их обману, эксплуатации и, по возможности, их истреблению всеми средствами – когда этого никто не видит, «чтобы не было поругано имя б-жие».

Талмуд не только разрешает, но предписывает каждому еврею лжесвидетельствовать в нееврейском суде всегда, когда это выгодно евреям, – чем в Киеве беззастенчиво занимались и Барщевский, и Марголин, не говоря уже о еврейских "свидетелях" – от Шнеерсона до детей Бейлиса и Арендаря. У какого иного народа существует ежегодный "религиозный" праздник с молитвой Кол-Нидре, в которой заранее, на целый год вперед, всем евреям прощаются ложные клятвы, которые они еще только произнесут в предстоящем году? Какая иная религия считает всех иноверцев не людьми, а скотом? Из этого положения, в частности, логически вытекает, что "скот" не может обладать собственностью, и что, поэтому еврей, присваивающий имущество "гоя", лишь возвращает себе то, что принадлежит ему по праву.

120 лет назад крестившийся еврей Брафман перевел на русский язык и издал акты Минского кагала (правления еврейской общины), в которых, в числе прочего, нашла отражение так называемая "хасака", то есть продажа евреям прав собственности на имущество христиан за денежный взнос в кассу кагала. В одном из конкретных примеров (протоколы №№ 98–102, Брафман Я.А. "Книга кагала", 1869) 9 апреля 1800 г. минский кагал "продал" за 75 рублей серебром «богатому рабби Абраму Абелю, сыну рабби Меера» права собственности на участок, каменный дом и лавки с хозяйственными помещениями «пана Кистера» на Верхнем базаре в Минске. Столь низкая "цена" покупки ясно указывает, что речь не могла идти о нормальной торговой сделке (как это пытается утверждать Еврейская Энциклопедия, СПб., 1911, т. 4, с. 917-922, статья "Брафман"), – а представляет собой акт поощрения кагалом махинаций своего члена по захвату чужой собственности. Акт кагала подписан шестью членами правления и заверен двумя еврейскими нотариусами, «с согласием семи городских старост... согласно со священными законами Торы». Любопытна следующая оговорка: «Даже если пан Кистер снесет этот дом и построит на его месте новый, вышеупомянутые права остаются за рабби Абелем, его потомками и наследниками» – из чего лишний раз явствует, что Кистер был действительным и законным владельцем "проданной" еврею собственности.

После такой "продажи" кагал и все члены еврейской общины обязаны были поддерживать все действия Абрама Абеля по разорению "пана Кистера". Для этого в Минске, где вся торговля, промышленность и ремесло были практически еврейской монополией, имелось много возможностей. По достижении цели, то есть при разорении Кистера и продаже им своего имущества с молотка, ни один еврей не имел права делать Абелю конкуренцию, и "рабби" приобретал чужую собственность за безценок.

Прямая дезинформация об этом любопытном факте, преподносимая еврейской "энциклопедией", то есть научным справочником в издании Брокгауз–Ефрон, «под общей редакцией д-ра Л. Каценельсона и барона Д.Г. Гинзбурга», бросает некоторый свет на научную ценность еврейских публикаций в данных вопросах.

Если бы русский суд учитывал все подобные законодательные предписания иудаизма и соответственно относился к показаниям еврейской стороны – то результат и Киевского процесса, и многих иных мог быть гораздо ближе к истине. – И.Г .

Это возражение Грузенберга суд, посовещавшись, отклонил (см. далее), поскольку внесение такой формулировки «согласно с выводами обвинительного акта и данными судебного следствия». Заметим, что ранее именно Грузенберг потребовал включить в обвинительный акт и рассмотреть религиозные доказательства ритуального убийства (см. источники в послесловии издателя). Грузенберг самоуверенно полагал, что таковых доказательств обвинение не сможет предоставить, но, в конце процесса, как видим, явно усомнился в успехе своего замысла. Интересно, что «не кто иной, как Грузенберг, принимал активное участие в ликвидации этого ритуального мотива в русском законодательстве», – напоминает Л. Кацис ("Кровавый навет и русская мысль". С. 247). – Ред .

Обратим внимание на это замечание председателя суда. Он особо напомнил присяжным, что они могут решить, что преступление совершено не на еврейском заводе, – и тогда смысл первого вопроса не был бы столь указующим на еврейство. При принятии решения присяжные это, несомненно, учитывали. – Ред .

Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. М., 1933. Т. 36. Ч. II. С. 596-608.