Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Мессианские страдания достигают высшей точки при вмешательстве Божьем, приносящем новый век — век блаженства для Израиля, или, по крайней мере, для праведного остатка. В отношении язычников мнения расходились. Некоторые, особенно ранние, писания содержат предвидения того, что язычники будут приведены к совместному блаженству с Израилем. Например, в Сивиллиных Оракулах:

Но более характерны (особенно для поздних произведений) другие интонации: все народы, выступавшие против Израиля, будут уничтожены — мечом или непосредственным вмешательством Божьим. Есть некоторая надежда для народов невинных или раскаявшихся; но, хотя они и пощажены, их роль в новом веке — служить Израилю [598] См.: Russel, Apocalyptic, pp. 297–303. .

Частично эта эсхатологическая надежда связывается с воскресением. Представление о воскресении мертвых происходит из апокалиптической эсхатологии. Умершие праведники будут возвращены к жизни для блаженства в новом веке. Реже встречалась вера в то, что грешники тоже воскреснут, чтобы быть судимыми. Раннюю формулировку этого чаяния мы находим в Книге пророка Даниила 12:2: "Многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление" [599] См. также: Dunn, Jesus, pp. 117–118. .

г) Близость конца. Апокалиптическая эсхатология порождена кризисом. Ее отличает жажда Конца, конца нынешнего злого мира с его страданиями и огорчениями, и жажда начала нового века. Эту тревожную тоску отражает нетерпеливое вопрошание: "Как долго? Как долго?" (Дан 8:13, 12:5–6; 3 Ездр 4:33–34,6:59,2 Вар 26,81:3 и др.). По крайней мере некоторые из апокалиптиков сознавали, что Конец не может быть ускорен — Божий замысел должен свершиться полностью (см. особенно 3 Ездр 4:33–37) [600] См. также: W. Harnisch, Verhängnis und Verheissung der Geschichte. Untersuchungen zum Zeitnund Geschichtsverstandnis im 4. Buch Ezra und in der Вaruch‑Apokalypse, Göttingen 1969, особенно pp. 268–321; C. L. Holman, Till Jesus Comes: Origins of Christian Apocalyptic Speculation, Hendrickson 1996. . Но более характерно убеждение, что Конец не замедлит и наступит вот–вот. Уже то, что тайные откровения, которые мужи прошлого запечатывали до конца времен, теперь становились известны, было ясным признаком близкого Конца. Обзор событий прошлого в форме пророчеств вырос из убеждения, что конец истории не за горами: камень, оторвавшийся от горы без содействия рук, должен скоро разбить железные и глиняные ноги идола (Дан 2). Век нынешний можно разделить на периоды, потому что его завершение близко — и автор, и читатель, и иудей, и язычник находились уже в последнем периоде, предшествующем Концу. Конечно, замысел Божий должен быть прежде исполнен, но и это уже почти свершилось, а потому завершение на подходе (3 Ездр 4:33–50, 8:61,11:44).

д) Сверхъестественное и космическое измерения. Для автора апокалипсиса характерно то, что его представления не ограничиваются Израилем, но охватывают весь мир, причем не только всю землю, но даже небеса и преисподнюю. Даже те апокалипсисы, сильно окрашенные иудейским национализмом, считают, что события Конца затрагивают все человечество. Воскресение, суд над миром и конец мира в частности — все имеет космические размеры. Поскольку сценой является космос, актеры — не только люди, но и небесные существа — ангелы, духи. За злом на земле стоят падшие ангелы и бесы, представленные в первую очередь сатаной, или антихристом (см. особенно 1 Енох 6–11,16,21,54–56 и т. д., Сив. Ор. III:63–65). Поэтому святые Всевышнего беззащитны перед лицом зла, поэтому они должны ждать вмешательства Бога и полагаться на Него. В пророческой литературе Божий замысел осуществляется обычно посредством Мессии, который является человеком. Но апокалиптические писания традиционно говорят о Сыне Человеческом — трансцендентном, почти божественном существе (Дан 7:13–14,1 Енох 48, 69:26–29, 71:14–17, Мк 13:24–27, Откр 14:14–16, возможно, 3 Ездр 13).

е) Божественное владычество и руководство. Венчает все вера в то, что Бог управляет ходом истории, которая движется к Его цели. Особенно заметна эта вера в образе свитка, в котором уже записана вся будущая история (Дан 8:26,12:4, 9, Откр 5–8) [601] Ср.: Jub 32, 21; также Дан. 2,21; Успение Моисея 12, 4–5; 1 Еноха 39, 11; 92, 2; IQS III, 15–16. . Смысл понятен: все происходящее предопределено и известно заранее. Согласно апокалиптику, лишь один Бог может установить новый век. Новый век не вырастает из прежнего, и его нельзя достичь человеческими усилиями. Это может быть только делом рук Божьих, сверхъестественным божественным вмешательством. Потому‑то надежда преодолевает пессимизм. Апокалиптик не останавливается подробно на внешних явлениях или на реальности настоящего. Его внимание сосредоточено на Боге, и свою задачу он видит в том, чтобы передать читателям свое понимание более полной, космической реальности и предвидение близкого вмешательства Божьего.

66.4. Мы можем подытожить сказанное и, возможно, более полно разъяснить особенности апокалиптической эсхатологии через сравнение ее с пророчеством, из которого она, вероятно, выросла. Конечно, частично они совпадают. Например, согласно пророчеству Исайи, в будущем между людьми будет мир, природа преобразится, волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком, и вся земля наполнится ведением Господа (Ис 2; 11). Иезекииль переживал видения и использовал фантастические образы, которые мы обычно ассоциируем с апокалипсисами — "четыре живых существа", четыре колеса, ободья которых "полны были глаз" и т. д. В послепленный период особенно заметно развитие в пророчестве тенденции к апокалиптике с картинами божественного суда над народами, избавления и оправдания праведного остатка, наступления нового золотого века справедливости, мира и бесконечного блаженства. Но в апокалиптической эсхатологии полотно шире и мазки смелее. В каждой из основных особенностей апокалиптики присутствует гораздо более выраженная, по сравнению с пророчеством, эсхатологичность. Разрыв между прежним веком и веком грядущим гораздо сильнее здесь, чем где‑либо в пророчестве. Полный пессимизм по отношению к настоящему гораздо более радикален. Страдания при конце времен страшнее, суд и спасение окончательны, Конец гораздо ближе, надежда на вмешательство Бога, Который пошлет Своего посланца, полнее. Это же относится к эзотеричности многих апокалипсисов, развитию представления о предопределенной истории, космическим масштабам… Все это можно рассматривать как расширение пророчеств, но здесь также проходит граница между пророчеством и апокалипсисом. Роули (H. Н. Rowley) подытоживает это различие следующим образом: "Вообще говоря, пророки предсказывали будущее, которое должно вырасти из настоящего, в то время как апокалиптики предсказывали будущее, которое должно вторгнуться в настоящее" [602] H. H. Rowley, The Relevance of Apocalyptic, Lutterworth, 1944, 3–е изд.: 1963, p. 38 (курсив мой). См. также: Hanson, Dawn of Apocalyptic. .