Брюс Мецгер - Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение

В евхаристических молитвах (гл. 9–10) заметны едва различимые следы евхаристических отрывков из четвертого Евангелия (6:25–58) и молитвы Иисуса из Ин 17, но они не настолько четки, чтобы можно было с уверенностью говорить, что автор читал список Евангелия от Иоанна. Скорее всего, они отражают общую для автора Дидахе и евангелиста Иоанна традицию.

В вопросе об использовании Павловых посланий «заняты» почти все промежуточные позиции между мнением Гарнака, который не сумел обнаружить ни одного ясного свидетельства, и Дж. Э. Робинсоном (J. А. Robinson), который, напротив, считал, что автор Дидахе хорошо знал Первое послание к Коринфянам: «Он подражал его делению на части, заимствовал слова и выражения и модифицировал его мысли подходящим для собственных целей образом» [163] Barnabas, Hermas and the Didache (London, 1920), p. 97. Cp. J. R. McRay, «The Use of 1 Corinthians in the Early Church», Ph. D. Diss., University of Chicago, 1968, который делает вывод о том, что автор, по–видимому, знал 1 Кор (pp. 31–33). . Но большинство исследователей все–таки придерживаются того мнения, что влияние Павла незначительно.

Итак, можно сделать вывод: согласно Дидахе, как мы могли заметить, странствующие апостолы и пророки еще занимают важное положение в жизни Церкви, но постепенно его утрачивают. Их деятельность обусловлена всевозможными предосторожностями и целиком базируется на авторитете традиционного учения, идущего от Господа, чей Дух они и должны являть: «Не всякий, говорящий в духе, пророк, кроме как говорящий от Господа. По тому, как он говорит, отличать будут истинного пророка от лжепророка» (11:8). Обращаясь к Евангелию, автор приводит только слова Иисуса, само же Евангелие (несомненно, от Матфея) считает не необходимым и надежным источником высказываний Христа, которые с несомненной достоверностью передаются верным, а лишь удобным собранием Его изречений.

Одним из первых, кто проявил интерес к ранним христианским писаниям наравне с устной традицией, был Папий, епископ Иераполя во Фригии, городе, где христианская церковь появилась благодаря усилиям Епафраса, одного из соратников апостола Павла (Кол 4:12–13). О жизни Папия мало что известно, кроме разве слов Иринея ( Ad. Her. V. 33:3–4): «Он — человек, живший давно (αρχαίος άνήρ), слышавший проповедь апостола Иоанна и друживший с Поликарпом, епископом Смирны». Из всего этого следует, что Папий жил между 70 и 140 г. по P. X. [164] Обсуждение различных точек зрения на время жизни Папия см. в Ulrich H.J. Kцrtner, Papias von Hierapolis; Ein Beitrag zur Geschichte des fruhen Christentums (Göttingen, 1983). Более ранняя датировка трудов Папия (95–110 гг.) предложена в Robert W. Yarborough, «The Date of Papias; A Reassessment », Journal of the Evangelical Theological Society, xxvi (1983), pp. 181–191. Этот автор более всего известен как создатель труда в пяти книгах, озаглавленного Толкования Слов Господних (Λογίων κυριακών εξηγήσεις), от которого, к сожалению, уцелели небольшие фрагменты. Из предисловия явствует, что Папий хотел изучить подробно жизнь Христа по живой традиции, шедшей от Его учеников. После замечания о том, что его не столько заботило количество доступных источников, сколько их качество, то есть соответствие истине, он продолжает:

Если появлялся кто–нибудь, кто был последователем пресвитеров [165] В Новом Завете и раннехристианской литературе значение термина «пресвитер» очерчено не очень четко. Само по себе это слово означает «пожилой человек». Позднее оно стало обозначать того, кто в силу возраста приобретал высокое положение и авторитет в общине. Другой вариант значения — человек старшего поколения. , я исследовал слова пресвитеров, что говорил Андрей, или Петр, или Филипп, или Фома, или Иаков, или Иоанн, или Матфей, или кто другой из учеников Господних и что говорили Аристион и пресвитер Иоанн, ученики Господа. Ибо я не думал, что сведения из книг помогут мне так же, как речь живущих и по сей день людей [166] Цитируется по: Евсевий, Церковная история, III. 39, 4. .

Из этой цитаты видно, что отбираемые для толкования слова Господа Папий черпал не только из письменных документов, но и из устной традиции. О том, что говорили Андрей, Петр, Филипп, Фома, Иаков, Иоанн и Матфей или Аристион и пресвитер Иоанн, он, вероятно, узнавал от своих основных информаторов — палестинских христиан, переселившихся в Малую Азию после падения Иерусалима в 70 г. Возможно, они были на особом положении лишь потому, что жили в той же стране, что и Иисус, а посему считались носителями особо драгоценной и аутентичной традиции. Таким образом, Папий признавал два источника христианства: одним было устное слово, другим — записанные свидетельства. То, что он предпочитал первое, объясняется скорее психологическими, нежели догматическими причинами. Заметим, что позднее, во II веке, предпочтение будет отдано уже письменным источникам [167] О переориентации с устной на письменную культуру в Средиземноморье, особенно во времена ранней патристики, когда грамотность еще не была глубоко укоренена, см. Walter J. Ong, Interfaces of the World; Studies in the Evolution of Comciousness and Culture (Ithaca, Ny, 1977), pp. 260–271, а также ответ Чарльза Талберта Алберту Лорду (Charles Talbert, Albert Lord) «Oral Literature and the Gospels», The Relationships among the Gospels: An Interdisciplinary Dialogue, ред. William O. Walker, Jr. (San Antonio, 1978), pp. 93–102. Ong рассматривает черты самосознания и мировоззрения людей, живших во II и III веках, в статье «World as View and World as Event», American Anthropologist, lxxi (1969), pp. 634–647, и в книге Orality and Literacy: The Technologizing of the World (London, 1982). Для сравнения раннего христианства с другими религиями в отношении пользования священными книгами см. Allen Menzies, «The Natural History of Sacred Books; Some Suggestions for a Preface to the History of the Canon and Scripture», American Journal of Theology, i (1897), pp. 71–94; Raymond T. Stamm, «The Function of Sacred Books in Early Christianity and the Graeco–Roman Religions», Ph.D diss., University of Chicago, 1926; Holy Book and Holy Tradition, International Colloquium held in the Faculty of Theology, University of Manchester, ред. F. F. Bruce, Ε. G. Rupp (Manchester and Grand Rapids, 1968); Christopher Evans, Is «Holy Scripture» Christian? (London, 1971), pp. 21–36; и дискуссию о «Oral and Written Documentation of Religious Tradition», Science of Religion; Studies in Methodology ( ^Proceedings of the Study Conference of the International Association for the History of Religions, held in Turku, Finland, 27–31 August, 1973), ред. Lauri Honko (The Hague, 1979), pp. 3–139. В W. H. Kelber The Oral and the Written Gospel (Philadelphia, 1983), «противопоставление устной и письменной формы слишком преувеличивают и, мне кажется, мелодраматизируют» (J. D. G. Dunn, Interpretation, xxxix [1985], p. 74). .

Содержание некоторых устных преданий весьма драматично [168] От Аполлинария Лаодикийского мы узнаем, что Папий включил в четвертую книгу своих Толкований гротескные легенды о конце Иуды Искариота: «Его тело разбухло до такой степени, что там, где пройдет повозка, оно бы застряло; даже одна голова не прошла бы. Рассказывают (φησίν), что его веки, например, распухли так, что он не мог видеть света, а какой–нибудь врач не смог бы увидеть его глаз, даже при помощи инструмента… Претерпев боль и наказание, он наконец отошел, как говорят, в свое место. Из–за зловония эта земля оставалась пустынной и незаселенной до сего дня; да и сегодня никто не может пройти мимо того места, не прикрывая носа, так силен был запах от его тела и так далеко он расходился». (Текст Аполлинария реконструирован по разным источникам в А. Hilgenfeld, «Papias von Hierapolis», Zeitschrift fur wissenschaftiche Theologie, xviii [1875], pp. 262–265.) . Например, по Евсевию (Церковная история, III. 39, 9), Папий узнал у дочерей Филиппа (ср.: Деян 21:8) о воскресении мертвого человека при жизни самого Филиппа. Кроме того, он передает историю об Иусте Варсаве, который выпил смертельный яд без всякого ущерба для себя.