Брюс Мецгер - Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение

Некоторые современные ученые продолжают настаивать на том, что послания Павла и Иакова нельзя богословски объединить, но несомненно, что каждый апостол своей исторической индивидуальностью оградил другого от крайностей неверного толкования. Оба подтвердили свою приверженность целостности вселенской Церкви [639] Шлаттер (Schlatter) был, несомненно, прав, отмечая, что церкви «нанесли себе серьезный ущерб, придавая Посланию Иакова лишь поверхностное значение» (Der Brief des Jakobus [Stuttgart, 1932], p. 7); см. также G. Eichholz, Jakobus und Paulus, Ein Beitrag zum Problem des Kanons ( Theologische Existenz Heute, N.F. nr. 39; Munich, 1953), и J. A. Brooks, «The Place of James i the New Testament Canon», Southwestern Journal of Theology, n.s. xii (1969–70), pp. 41–55, особенно 53–55. И Лютер никогда, даже в пике своей критики Послания Иакова, не исключал его из своих изданий Библии. Своим собственным опытом он мог засвидетельствовать, что нередко христианин находил в определенное время ту или иную каноническую книгу сложной или бесполезной, чтобы затем, во время скорбей или искушений, убедиться, что это было как раз то, что нужно (см. Paul Althaus, «Gehorsam und Freiheit in Luthers Stellung zur Bibel», Theologische Aufsätze [Gütersloh, 1929], pp. 140–152. . Точно так же, отмечает Эрнст Бест (Best), «и Евангелие от Луки и пастырские послания со своим неэкзистенциалистским уклоном явно отвечали запросу, существовавшему в I и начале II века, и по всей вероятности, нуждам многих христиан с той поры» [640] «Scripture, Tradition and the Canon of the New Testament», Bulletin of the John Rylands University Library, lxi (1978–1979), p. 286. Бест также замечает (p. 275): «Отдельный человек может в личном суждении сказать: «Это для меня центр», но не может так же легко сказать: «А это (другой центр) не должно быть центром для тебя». . Другими словами, так называемые «древнекатолические» писания Нового Завета помогали и помогают Церкви приспосабливаться к повторяющимся в истории практическим запросам верующих [641] Развитие этой идеи см. в F. V. Filson, Which Books Belong in the Bible? (Philadelphia, 1957), pp. 133–135; D.J. Harrington, «The «Early Catholic» Writings of the New Testament: The Church Adjusting to World–History», The World and the World, ed. by R. J. Clifford and G. W. MacRae (Cambridge, Mass., 1973), pp. 97–113; и Dunn, Unity and Diversity, pp. 374–382; русский перевод — Дж. Данн, Единство и многообразие в Новом Завете (Москва, ББИ, 1997), с. 360–381. . Короче говоря, канон признает ценность богословского разнообразия и обозначает его пределы в Церкви.

Можно сделать вывод: при попытке установить «канон внутри канона» возникают две опасности. Во–первых, разные ученые толкуют это понятие по–разному, причем со временем их представления меняются [642] Недавно, например, канон внутри канона искали на основе герменевтики «богословия освобождения»; критику такого «весьма зыбкого основания» см. в статье Carolyn Osiek в Feminist Perspectives in Biblical Scholarship, ed. A. Y. Collins (Chico, 1985), p. 104. . Изменчивый «канон» не может называться каноном. Во–вторых, пользуясь «каноном внутри канона», мы помешаем услышать и другие части Нового Завета. Вместо того чтобы сосредотачивать усилия на установление некоей нормы внутри канона, исследователям Нового Завета лучше подумать об ответственности за свое церковное служение, видеть его в изучении, понимании и разъяснении всего смысла каждой канонической книги, а не только тех, которые популярны в определенных кругах и в определенное время. Это способствовало бы развитию христианской жизни. Только так Церковь сможет услышать Слово Божье во всей его глубине.

Канон вечно напоминает некоторым церквам о том, что нужно критически анализировать собственное толкование и возвещение апостольского свидетельства, и внимательно прислушиваться к толкованиям, которые предлагают другие верующие. В этом случае та динамическая закваска, которая есть во всем каноне Нового Завета, будет способствовать созиданию и внутри церквей, и в отношениях между ними. Единство будет достигнуто не за счет предварительного соглашения, а потому, что верующие захотят возрастать, по–новому, обновленно, понимая те традиции, которые есть во всем новозаветном каноне.

В большинстве исследований и обсуждений нашей проблемы почти или совсем не придают значения главному вопросу: принадлежит ли канонический авторитет каждой из новозаветных книг в отдельности или же им обладает полное собрание? Эти две формулировки имеют фундаментальное различие и предполагают совершенно разные исходные представления.

(Третья формула — канонический авторитет принадлежит и собранию книг, и отдельным книгам — всего лишь модификация второй, и ее можно из обсуждения исключить.)

У слова «канон» в греческом, в латыни или в английском много разных значений. Если речь идет о развитии новозаветного канона, в греческом, среди нескольких главных значений (см. Приложение I) для ясности надо различать два. В активном значении это слово обозначает книги, которые очерчивают норму христианской веры и жизни; но у него может быть и пассивное значение, т. е. оно может обозначать книги, отобранные Церковью как нормативные [643] См. об этом различии в H. J. Holtzmann, Lehrbuch der historisch–kritischen Einleitung in das Neue Testament, 3–е изд. (Freidurg i. В., 1892), p. 143. . Разницу между этими словоупотреблениями можно кратко выразить двумя латинскими причастиями: norma normans, — «правило предписывающее» и norma normata, — «правило предписанное» (Церковью). Согласно этим двум значениям слова κανών, Новый Завет можно назвать или собранием авторитетных книг, или имеющим авторитет собранием книг.

В первом случае книгам, входящим в собрание, свойственно значение, которое они приобрели до того, как их собрали вместе, и авторитет их опирается на их собственное содержание. Во втором случае авторитет им придает само собрание, а до включения его не было; другими словами, канон обретает догматическое значение по мере нарастания процесса «канонизации». В одном случае Церковь признает авторитет, свойственный Писанию, в другом — придает этот авторитет сама тем, что собирает его воедино и ставит на нем печать каноничности.

Если авторитет новозаветных книг объясняется не тем, что их включили в собрание, составленное Церковью, а каким–то предшествующим им источником, можно считать, что Новый Завет в основном был завершен уже тогда, когда были написаны все те его части, которые из этого источника происходят. Другими словами, когда было определено принципиальное свойство канона, тогда его объем и был зафиксирован, и канон был завершен тогда, когда были написаны книги, соответствующие главному принципу.

В действительности же канон создавался долго и этот сложный исторический процесс развивался совсем не гладко, а скорее зигзагообразно. Результат, которого Церковь в конце концов достигла [644] Обсуждение темы о «потерянных» книгах Библии см. в Anthony С. Cotter, «Lost Books of the Bible?», Theological Studies, vi (1945), pp. 206–208. См. также с. 265, примеч. 12. , складывался в течение длительного времени, когда действовали разные силы и находили выражение очень разные мнения.