Меир Шалев - Впервые в Библии

Вопрос как будто бы странный. Ведь Иосиф знает, что Иаков жив, потому что братья уже сказали ему это, и не раз. Но сейчас он знает, что братья выдумали его собственную смерть, а тот, кто солгал о ком-то, будто тот умер, может также солгать о другом, будто тот жив. И поэтому он требует от них ясного, прямого и окончательного ответа: «Жив ли еще отец мой?» Да или нет?

«Но братья его не могли отвечать ему; потому что они испугались его» [119] В синодальном переводе: «потому что они смутились пред ним». (Быт. 45, 3). Они испугались, и этот их страх не исчез и во все последующие годы, несмотря на то что все это время Иосиф заботился о них, кормил и нашел для них владения и работу. И даже семнадцать лет спустя, после смерти Иакова, они из того же страха снова прибегли ко лжи, придумав, будто отец перед смертью приказал, чтобы Иосиф их простил: «Отец твой пред смертию своею завещал, говоря: так скажите Иосифу: „Извини [120] В синодальном переводе — не «извини», а «прости». Хотя смысл этих слов практически одинаков, в Библии они передаются разными глаголами ( ласет и лислоах ), и в начале следующей главки автор специально обращает внимание читателей на это различие. братьям твоим вину и грех их; так как они сделали тебе зло“. И ныне извини вины рабов Бога отца твоего» (Быт. 50, 16–17).

Услышав этот вымышленный отцовский наказ, Иосиф снова заплакал. Он плакал по двум причинам. Во-первых, потому, что братья впервые, пусть косвенно, но попросили у него прощения. А во-вторых, потому, что он вдруг понял, что, несмотря на все годы, прожитые ими в Ханаане после продажи его в рабство, а потом в Египте, под его покровительством и заботой, братья ничуть не изменились — их мир остался все тем же узким и темным миром мести, страха и лжи. И сами они остались теми же темными, злобными, низколобыми и ничтожными людьми, какими были в тот день, возле безводного колодца в Дофане: он — на дне, обнаженный, избитый, дрожащий, они — снаружи, жрущие всласть.

Как ни странно, глагол «простить» не появляется ни в истории Иосифа и его братьев, ни в какой-либо другой библейской истории. В Библии прощающий — всегда Господь, а люди — всегда «прощаемые». В Псалтири (85, 5) Богу даже приписывается постоянный эпитет «всепрощающий» [121] В синодальном переводе эпитет «всепрощающий» заменен словом «многомилостивый». : «Ибо Ты, Господи, благ и милосерд и всепрощающ ко всем, призывающим Тебя».

Но хотя Библия, говоря об отношениях между людьми, ни разу не употребляет глагол «прощать» ( лислоах ), всюду заменяя его глаголом «извинить» ( ласет ), в ней тем не менее есть две большие истории прощения. В обоих случаях речь идет о прощении одним братом другого, в обоих случаях очевидны великодушие и взволнованность, и оба раза читатель ощущает асимметрию ситуации, ибо полное и возвышенное прощение исходит со стороны прощающего, тогда как в глазах прощаемого оно выглядит настораживающим и сомнительным.

Первая история — это прощение Исавом Иакова. Как я уже рассказывал, через двадцать лет после того, как он обманул отца и брата, Иаков вернулся в Ханаан. Он был еще за Иорданом, когда Исав вышел встретить его во главе своих людей. Иаков, хронически недоверчивый и опасливый даже в обычные дни, теперь вполне обоснованно страшился мести брата. Он послал ему со слугами богатые дары, подготовил свой лагерь к возможному нападению и, как я уже объяснял ранее, позаботился в основном о Рахили и Иосифе.

Но во всем этом не было нужды. Исав побежал к нему навстречу, «и обнял его, и пал на шею его, и целовал его, и плакали» (Быт. 33, 4). Иаков не бежал, и не обнимал, и не целовал. Он тоже плакал, но оба брата плакали по разным причинам. Исав — в силу подлинной взволнованности, а Иаков — от мгновенного облегчения: вопреки его страхам Исав не набросился на него и не ударил — ни его, ни «мать вместе с детьми» (Втор. 22, 6). Тем не менее в сердце Иакова все еще гнездились опасения.

Затем Исав пригласил Иакова к себе. Он предложил, чтобы они вместе пошли к тому месту, где остановится Иаков, но тот, желая отдалиться от брата, придумал целый ряд отговорок: «Господин мой знает, что дети нежны, а мелкий и крупный скот у меня дойный: если погнать его один день, то помрет весь скот» (Быт. 33, 13). То есть дети и скот могут пострадать от слишком быстрой ходьбы. «Пусть господин мой пойдет впереди раба своего, — продолжил он, — а я пойду медленно, как пойдет скот, который предо мною, и как пойдут дети, и приду к господину моему в Сеир» (Быт. 33, 14).

Интонация заискивающая, речь льстивая. Иаков даже обращается к брату в третьем лице, в форме деланного уважения, как будто Исав не брат его, а повелитель, а он его раб. Исав предложил оставить с Иаковом нескольких из своих людей, для охраны или помощи, но Иаков уклонился и от этого. Исав вернулся на свое место, чтобы ждать там брата и принять его, когда он придет, но тот немедля повернул на запад, пересек Иордан и поднялся в Сихем. И больше уже не видел брата до самой смерти их отца Исаака, когда они оба встретились на его похоронах.

Из поколения в поколение все еврейские комментаторы относятся к Исаву с отвращением. Они так упрямо силятся опорочить его, что в одном из трактатов Талмуда ( Берешит раба ) даже говорится, будто во время этой встречи на Иордане Исав не поцеловал Иакова, а укусил [122] На иврите это близкие по звучанию слова: поцеловать — линшох , укусить — линшок . . Но истинные слова Библии может прочитать каждый, и никакие потуги комментаторов не могут скрыть их смысл от читателя: Исав, который был глубоко оскорблен в прошлом, простил брата от всего сердца, а нанесший оскорбление, укравший у него отцовское благословение Иаков продолжал мучиться сомнениями, подозревать и страшиться, несмотря на то что брат его простил.

В следующем поколении та же асимметрия повторилась в отношении сыновей Иакова к своему брату Иосифу. Хотя Иосиф простил их от всего сердца, они продолжали сомневаться в его искренности и страшиться его мести. И поскольку Библия дважды повторяет эту ситуацию, читатель понимает, что Бог наполняет сердце прощающего волнением и душевным подъемом, а прощенного наказывает продолжением страхов и подозрений.

В сущности, оба эти рассказа утверждают, что тот, кто обманывает или обворовывает ближних, всегда убежден, что и все другие ведут себя так же. Именно потому Исав, которого комментаторы неизменно изображают злобным и опасным насильником, этаким идеологическим праотцем всех будущих антисемитов и погромщиков, вернулся после встречи с братом с чистым и умиротворенным сердцем, тогда как обманувший и обворовавший его Иаков всю жизнь продолжал терзаться страхом и подозрениями. И точно так же Иосиф расчувствовался, и заплакал, и даже сказал, что дурное дело, которое совершили над ним братья, было задумано свыше ради его хорошего конца, тогда как продавшие его в рабство братья остались теми же грубыми и бесчувственными пастухами, сердца которых заскорузли от ненависти и злобы и которые поэтому не переставали подозревать и бояться его всю свою долгую жизнь.