Меир Шалев - Впервые в Библии

Он встретил смерть, убеленный благородными сединами, «престарелый и насыщенный жизнью», как пишет Библия, и читатель чувствует, что этот Авраам наконец-то доволен, спокоен и даже счастлив. И кончина у него была счастливая. Измаил, сын, которого он изгнал по приказу своей жены, и Исаак, сын, которого он возложил на жертвенник по приказу своего Бога, похоронили его сообща. Я сказал раньше, что, возможно, они пришли убедиться, что он и вправду умер, но сейчас я на себе ощутил, что хорошая старость Авраама смягчает читателя и меняет его понимание вещей. Сейчас мне кажется, что эти совместные похороны свидетельствуют, скорее, о том, что сыновья простили своего отца, а может быть, даже пожалели, что не примирились с ним при его жизни.

Они похоронили Авраама возле Сарры, изгнавшей одного из них и любившей другого, в той пещере Махпела, которая на многие столетия станет предметом яростных споров. Сомнительно, однако, мог ли Авраам предвидеть эти будущие раздоры, а если бы и мог, не думаю, что это его бы взволновало. Свои последние добрые годы он прожил в тепле и покое, с новой женой, и с новыми наложницами, и с новыми детьми, а после смерти снова обнаружит себя рядом с Саррой, которая с трудом опознает его — уж слишком хорошо он выглядит.

Когда мы вспоминаем, где в Библии впервые упомянуто слово «сон», нам на ум тотчас приходят та уходящая в небо лестница и ангелы на ней, что приснились праотцу Иакову во время бегства в Харран. Либо же нам вспоминается сын Иакова Иосиф, вся дорога которого буквально вымощена снами. Увы, к великому нашему разочарованию, самый первый сон в Библии в действительности приснился не Иакову и не Иосифу, а некому малоизвестному филистимлянину по имени Авимелех, который был царем древнего ханаанейского города Герар к югу от Газы. Героиней же этого сна — уж не знаю, обрадует это читателя или огорчит, — была праматерь Сарра, жена Авраама.

Праматерь Сарра именуется в Библии «прекрасной», и у праотца Авраама была странная и предосудительная привычка то и дело передавать ее во временное пользование чужим царям под видом своей сестры, дабы они из-за нее «не причинили ему вреда». В первый раз он поступил так в Египте, отдав ее египетскому фараону, а вторично — как раз в Гераре, отдав ее этому Авимелеху. Кстати, согласно хронологии книги Бытия, Сарре было тогда девяносто лет, но не исключено, что Авимелех предпочитал именно зрелых женщин. А может, ему самому было лет этак двести — возраст, весьма распространенный среди героев Библии, — и поэтому он любил молоденьких. Так или иначе, Авимелех взял Сарру в свой дворец и в ту же ночь увидел первый из снов, упоминаемых в Библии.

«Вот, ты умрешь за женщину, которую взял, — сказал ему во сне Бог, — ибо она имеет мужа» (Быт. 20, 3)

Насколько мне известно, это — первый раз, когда в языке появляется выражение «умереть за женщину». Причем появляется в непривычном для нас смысле. Не «умирать» от любви, не «сохнуть» по ней и тому подобные современные выражения, а «умереть» из-за нее в буквальном смысле этого слова, то есть расплатиться смертью за грех обладания замужней женщиной.

И филистимский царь действительно испугался. «Неужели Ты погубишь и невинный народ? — спросил он Бога. — Не сам ли он сказал мне: „она сестра моя“? И она сама сказала: „он брат мой“. Я сделал это в простоте сердца моего и в чистоте рук моих».

Авимелех тотчас вернул Сарру законному супругу и тем самым спасся от наказания, но следует отметить еще один немаловажный факт — у них с Саррой «не было консумации», как говорила моя бабушка в таких случаях. Иными словами, Авимелеху не удалось совершить желаемое с праматерью Саррой, и это очень хорошо, потому что следующая глава начинается сообщением о ее беременности. Не хватало нам еще, чтобы праотец Исаак оказался незаконнорожденным сыном какого-то необрезанного филистимлянина и чтобы его статус законного сына Авраама был поставлен под сомнение. Я уж не говорю о возможном влиянии такого события на весь нынешний ближневосточный конфликт!

Возвращаясь, однако, к нашей теме, приходится констатировать, что первого в Библии сна удостоился именно этот Авимелех, а не такие важные персоны, как Авраам, Исаак, Иаков и Иосиф. И хотя еврейского читателя это может огорчить, тем не менее в этом рассказе впервые дается простое и красивое определение функции библейского сна: сообщать повеление Господне. Не все библейские сны столь же ясны и прямолинейны, и далеко не в каждом из них Господь появляется собственной персоной. Но любой сон в Библии — это не отмычка психоаналитика, а практичный и весьма простой прием, посредством которого Бог выражает Свою волю. Именно это и сказал два поколения спустя Иосиф — «сновидец», как его назвали братья, когда толковал сновидения царя Египта: «Что Бог сделает, то Он возвестил фараону» (Быт. 41, 25).

Что же до первого еврейского сна, то о нем я уже бегло упоминал — это был сон Иакова по пути в Харран (Быт. 28). Бежав от гнева обманутого им Исава, Иаков впервые в жизни оказался вдали от матери и вынужден был провести ночь в чистом поле, а не в ее шатре. «И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег в том месте. И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней» (Быт. 28, 11–12).

Описание «а верх ее касается неба» напоминает слова «и вершина ее в небе», которыми описана в Библии Вавилонская башня [14] В синодальном переводе: «построим себе… башню, высотою до небес» (Быт. 11, 4). . Но, как и в других местах, автор создает это подобие между двумя рассказами именно для того, чтобы подчеркнуть разницу между ними:

Вавилонская башня была построена на самом деле , а небесная лестница Иакову снится.

Вавилонская башня была построена до того, как род человеческий разделился на народы, а эта лестница — чисто «еврейская работа».

Вавилонская башня была воздвигнута руками множества людей, имевших общий язык и общую цель, а эта лестница — частный сон одного человека.

Наконец, Вавилонская башня была выражением борьбы с Богом, а лестница Иакова символизирует связь с Ним.

Однако сновидение Иакова не ограничилось только лестницей и ангелами. Бог также явился нашему праотцу. И поскольку то была их первая встреча, Он представился первым: «Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака, — а затем повторил обещание, которое в свое время дал двум вышеупомянутым: — Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему».

Суть обоих обещаний сходна, но в нынешней формулировке есть красивое и волнующее новшество. Обещая землю Аврааму, Бог сказал ему: «Возведи очи твои, и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу, и к югу, и к востоку, и к западу. Ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и твоему потомству навеки» (Быт. 13, 14–15). В то же время землю, которую Бог обещал Иакову в его сне, Он определил как «землю, на которой ты лежишь». Клочок земли, на котором мы лежим, много меньше пространства, осматриваемого взглядом, но в таком осмотре нет никакой интимности. Иными словами, связь Авраама с обетованной ему землей — это связь беглого, холодного взгляда, сторонняя и абстрактная, как это свойственно зрению вообще. Напротив, у лежащего на своей земле Иакова связь с ней — полная и тесная связь прикосновения тела к телу, человека к почве.