А. Андреев - Иерусалим. История Святой Земли (сборник)

Мы имеем свидетельство о состоянии св. мест в исходе XVI века, чрез двух поклонников, одного восточного, другого западного, которые посетили Палестину во дни святительства Софрониева. Трифон Корабейников, посланный Иоанном, описывая красоту храму Воскресения, говорит, что купол его не доделан, потому что турки, однажды разорив оный, не допускают исправить; но это, вероятно, относится к повреждению, случившемуся от упавшей при землетрясении колокольни. Достойно замечания, что в храме, где, по словам Трифона, все исповедания различных народов имели свои малые престолы, около главного собора греческого болгары воздвигли себе престол, над самою крышею часовни Св. Гроба, и там совершали богослужение, под открытым куполом. Рассказ его, о сошествии огня в Великую субботу, исполнен теплой веры. Христиане угашают огни в домах своих еще с Великого четверга, ожидая появления небесного; Гроб же Господний запечатывают; в день субботний патриарх, взошедши в великую церковь, молит со слезами Господа о ниспослании божественного света, и, когда узрит его, как луч солнца, нисходящий сквозь отверстие купола на Св. Гроб, он совершает вокруг крестный ход со всем духовенством, приказывая туркам отпечатать святилище. Тогда входит один внутрь его, износит святой огонь, который раздает всем верным и иноверным, и огонь сей не жжет, доколе еще в руках патриарших, а на Св. Гробе возжигаются сами собою все кандила православных.

Трифон застал еще тринадцать обителей православных в самом Иерусалиме и рассказывает о монастыре св. Михаила, служившем вместо подворья для иноков св. Саввы, что, когда турки разорили верх церковный, два старца, Моисей и Мефодий, испросили в России милостыню на обновление сей церкви от царя Иоанна Грозного и митрополита Макария. Довершив с дозволения султанского строение, иноки едва не подверглись сами лютой смерти от неверных; ибо паша иерусалимский захотел обрушить опять купол и найден был в ту же ночь мертвым в своей ложнице; стража турецкая устремилась на обитель, но, обретши иноков на молитве, удалилась, пораженная внезапным ужасом. С изумлением описывает Трифон великолепие лавры св. Саввы и особенно соборной его церкви, иссеченной из огромных камней, с резным иконостасом, ярко вызолоченным, и со стенною живописью; кроме собора еще пять церквей и все хозяйственные заведения обители находились в лучшем устройстве; ибо тогда сербы еще владели лаврою, которую обновили в самое цветущее время их царства. Они приобрели ее от греков, вынужденных оставить древнюю свою обитель по нестерпимым гонениям арабов в 1504 г., и выстроили для защиты оной башню с приделом св. Симеона; оттоле один из иноков, стоявший на всегдашней страже, подавал знак о приближении бедуинов; но в исходе XVI века и сербы, в свою чреду, оставили лавру, ибо уже не в силах были поддерживать, и она пребывала в упадке около ста лет, до времен патриарха Досифея. Трифон застал, вероятно, лавру уже в последние годы обладания сербского (1583 г.).

Другой путешественник того же времени, князь Радзивилл, говорит, что он слышал в Иерусалиме, и в самой лавре св. Саввы, о бедственной кончине множества ее иноков, приключившейся при султане Селиме II (т. е. около 1570 г.). Однажды, когда новый паша назначен был в Иерусалим, монахи св. Саввы, коих считалось тогда до тысячи, пришли к нему для поздравления и принесли в дар каждый по курице; паша, испуганный таким множеством людей в одинаковом одеянии, спросил их, кто они? И, услышав, что все иноки св. Саввы, отвечал им: «Дары ваши приемлю, но не могу дозволить, чтобы такое множество народа обитало в стенах одной обители из опасения бунта». Он велел тут же умертвить многочисленную братию, кроме двадцати человек, и султан одобрил жестокую предусмотрительность своего наместника. Во время посещения князя Радзивилла их было только тридцать человек, и так как происшествие сие случилось не более как за десять или пятнадцать лет, то, конечно, нет сомнения в вероятности оного, ибо рассказ князя прост и непреувеличен.

Радзивилл говорит также, что и при первом Селиме много пострадали иноки иерусалимские, когда он шел завоевывать Египет. Услышав, будто они зарыли в землю сокровища храма Господня, пожертвованные государями западными, султан заключил их всех в темницу башни Давидовой и содержал на хлебе и на воде в течение двадцати семи месяцев, допытываясь, где скрыты желанные сокровища; но иноки мужественно претерпевали все истязания и ничего не открыли, хотя многие из них скончались мученически, от долгих томлений. Они освободились только по совершенном покорении Египта. Однако рассказ сей не сходен с историей патриарха Досифея о благосклонном обращении Селима с духовенством православным, и можно предполагать, что Радзивилл упоминает здесь только об иноках латинских, о которых, как известно, ходатайствовал после возвращения Селима в Царьград нарочно присланный посол короля Испанского. Весьма любопытно приводимое князем предание о Золотых воротах, через которые въехал Господь Иисус в день вербного торжества. Турки почитают за грех отворять их, утверждая, что открыты они будут только одному великому и сильному государю, который через них войдет в Св. Град и будет властителем вселенной. Когда же князь спрашивал турок, почему их султан не войдет через них сам, чтобы с малым трудом получить обладание вселенной, они молчали, а понуждать их к ответу было бы опасно; ибо по заповеди Корана состязающийся о вере заслуживает казни.

Когда Радзивилл посещал Иерусалим, он был принят иноками францисканскими, уже не на Сионе, но в новой их обители Спасовой, которую купили у православных и где доныне пребывают, ибо главный монастырь их, Тайной Вечери, находится в руках неверных с 1560 года. Один из евреев цареградских, сильный деньгами при великом визире, просил латинян позволить ему поклониться гробам Давида и Соломона, коих место, по давнему преданию, назначалось под сводами сего храма; но все его просьбы остались тщетными. Раздраженный еврей поклялся отомстить и, возвратясь в Царьград, упрекал визиря в равнодушии к двум столь великим пророкам, прославленным в Коране, коих святые останки находились в руках христиан; влиянием своего богатства он достиг, наконец, малодушной цели, сделав христиан, подобно как и евреев, чуждыми сей святыни.

Радзивилл, описывая с большою подробностью внутренность храма Воскресения, говорит, что в его время Св. Гроб принадлежит латинянам, хотя это несогласно с историею Досифея, равно как и половина Голгофы; она была им уступлена по взаимному согласию грузин, во владении коих осталась другая половина Св. утеса, и армян, коим франки отдали за то третью часть верхних хор храма. Западный богомолец упоминает еще о церкви Явления Господа Магдалине, отколе начинались, как и теперь, все крестные ходы латинян, и о их приделе в церкви Обретения Креста, где находились также алтари, греческий и армянский. Придел Лонгина Сотника был общим для всех народов, Разделения риз принадлежал армянам, а Тернового венца абиссинцам, равно как и место приношения Исаака, по другую сторону Голгофы. Позади Св. Гроба копты выстроили свою безобразную часовню, воспользовавшись гневом султана против всех франков, которых ввергнул в темницу после славной победы Лепантской, одержанной Хуаном Австрийским над его флотом. Доходы, получаемые турками за отверстие Св. врат для паломников, простирались до тридцати шести тысяч рублей; из числа оных европейцы платили за себя поголовно по девяти червонных, греки – пять, сирияне – три, а христиане отдаленных мест Азии – по семи и восьми. Распределение святилищ внутри храма Воскресения между различными народами было уже и в то время почти одинаково с нынешним, с тем только изменением, что приделы грузин достались впоследствии грекам, а абиссинцев – армянам; но подземелье собора Вифлеемского еще принадлежало тогда францисканцам. Положение Палестины того времени было самое бедственное; не только христиане, но самые турки беспрестанно терпели от нападений бедуинов, которые безнаказанно грабили по всей Палестине и нимало не уважали пашу Иерусалимского с малой стражею его янычар.