Блез Паскаль - Письма к провинциалу

Полагаю, отец мой, Вы начинаете убеждаться, что папы могут быть введены в заблуждение. Но, чтобы окончательно доказать Вам это, я попрошу Вас припомнить только приведенные Вами же в Вашей книге примеры пап и императоров, которых еретики действительно ввели в заблуждение. Вы же сами свидетельствуете, что Аполлинарий обманул папу Дамаса [366], равно как Целестий обманул Зосиму [367]. Кроме того, Вы рассказываете, что некий Афанасий обманул императора Ираклия [368]и возбудил его преследовать католиков; наконец, что Сергий исходатайствовал у Гонория с помощью своего холопства, как Вы выражаетесь, перед этим папой, тот декрет [369], который был сожжен на шестом соборе.

Следовательно, Вы сами удостоверяете, что поступающие таким образом с папами и королями иногда коварно заставляют их преследовать защитников истинной веры, в убежденности, что преследуется ересь. Поэтому — то папы, для которых нет ничего отвратительнее подобных обманов, возвели одно письмо Александра III в церковный закон, включенный в каноническое право, которым дозволяется приостановить исполнение их булл и их декретов, когда есть данные предположить, что папы были введены в заблуждение. «Если, — говорит этот папа архиепископу Равеннскому, — мы иногда присылаем вашему Братству декреты, противоречащие вашим убеждениям, то не смущайтесь. Ведь вы или с уважением исполните их, или же представите нам доводы относительно того, почему, на ваш взгляд, не следует их исполнять. Ибо мы одобрим неисполнение декрета, исторгнутого от нас либо обманом, либо хитростью». Вот как поступают папы, которые стараются только разъяснять несогласия между христианами, а не потакают страстям тех, кто стремится посеять между ними раздоры. Они не гонятся за господством, как говорят св ап. Петр [370]и св. ап. Павел [371]по заповеди Иисуса Христа, но дух, которым преисполнено их поведение, есть дух мира и истины. Вот почему в их грамотах ставится обыкновенно такая оговорка, как Si ita est, si preces veritate nitantur. «Если это именно так, как нам представлено, если факты верны». Отсюда вцдно, что если папы дают силу своим буллам лишь сообразно с тем, насколько последние основаны на подлинных фактах, то не буллы исключительно удостоверяют истинность фактов, а, напротив, по мнению авторитетов канонического права, истинность факта и дает законную силу буллам.

Как же нам узнать истину фактов? Мы познаем ее, отец мой, глазами, которые в подобном деле суть законные судьи, как разум есть законный судья в вешах естественных и познаваемых, а вера — в сверхъестественных, данных через откровение. Так как Вы меня вынуждаете, то я скажу Вам, отец мой, что, по мнению двух величайших учителей церкви, св. Августина и св. Фомы, три перечисленных начала познания — чувства, разум и вера — имеют каждое свою отдельную область и свою достоверность в упомянутой области. А так как Богу угодно было воспользоваться посредничеством чувств, чтобы дать доступ к вере, fides ex auditu [372], то никоим образом вера не должна уничтожать свидетельства чувств, и всякая попытка вызвать сомнение в верности свидетельства чувств была бы, напротив, равносильна уничтожению веры. Вот почему св. Фома указывает особенно на то, что Богу угодно было установить в таинстве причащения виды, доступные чувствам, дабы чувства, судящие лишь об этих видах, не были обмануты: ut sensus а deceptione reddantur immunes.

Выведем же отсюда следующее заключение: какое бы положение ни было представлено нашему рассмотрению, необходимо прежде всего определить его природу, чтобы видеть, к которому из упомянутых трех начал следует его отнести. Если речь идет о сверхъестественном, то мы не будем судить о нем ни чувствами, ни разумом, но при помощи Священного Писания и решений церкви. Если речь идет о положении не откровенном, а доступном естественному разуму, то разум и будет в подобном случае надлежащим судьей. Если же, наконец, дело касается вопроса о факте, тогда мы доверимся чувствам, которым естественно и надлежит ведать данным вопросом.

Это настолько общее правило, что, по мнению св. Августина и св. Фомы, если даже в самом Писании встречается какое — нибудь место, первоначальный буквальный смысл которого оказывается в противоречии с тем, что с достоверностью признают чувства или разум, то в таком случае не следует пытаться отвергать их, подчиняя авторитету вышеупомянутого кажущегося смысла. Но следует истолковать Писание и приискать в нем другой смысл, который согласовался бы с чувственной истиною; потому что, в силу непогрешимости слова Божия даже в фактах, а также в силу достоверности свидетельства чувств и разума, действующих в своей области, необходимо, чтобы названные истины согласовались между собой. А поскольку Писание может быть истолковано различным образом, тогда как свидетельство чувств едино, то в подобных вопросах надлежит принять за истинный смысл Писания именно тот, который согласуется с верным свидетельством чувств. «Согласно св. Августину, — говорит св. Фома, (ч. I, вопр. 68, ст. I), — надо иметь в виду две вещи: во — первых, что Священное Писание всегда содержит в себе истинный смысл; во — вторых, так как оно может быть истолковано различно, то, найдя в нем такой смысл, который разум признает эаведомр ложным, не надо упорствовать, будто нашли настоящий смысл Писания, но следует искать в нем другое значение, которое согласовалось бы с разумом». Данную мысль он поясняет примером одного места из Книги Бытия (1,16), где говорится, что «Бог создал два великих светила, солнце и луну, а также и звезды». Этим Писание как будто хочет сказать, что луна больше всех звезд; но так как установлено неопровержимыми доказательствами, что последнее неверно, то не следует упорствовать в защите буквального смысла; нужно искать другой, соответствующий указанной фактической истине [373]. Можно, например, сказать, «что слова «великое светило »обозначают только величие света луны по отношению к нам, а не величину самого ее тела».

Если бы мы захотели поступать со Священным Писанием иначе, то не внушили бы к нему уважения, а, наоборот, выставили бы его на поругание неверным, «так как, — говорит св. Августин, — увидев, что мы верим в Священном Писании таким вещам, которые они считают заведомо ложными, они стали бы глумиться над нашим легковерием в вещи более сокровенные, например, воскресение из мертвых и вечную жизнь». «Это значило бы, — прибавляет св. Фома, — выставить перед ними нашу религию достойной презрения и даже закрыть им доступ к ней».

Последнее также было бы средством, отец мой, преградить доступ к ней еретикам и возбудить в них презрение к авторитету папы, если бы стали отказываться признавать католиками неверящих в наличие таких — то слов в такой — то книге, в которой их вовсе нет, на том основании, что один папа по ошибке объявил, будто они там содержатся. Ибо только рассмотрение самой книги может убедить в том, находятся ли в ней некие слова. Фактические вопросы доказываются только с помощью чувств. Если утверждаемое Вами истинно, покажите это; в противном случае не беспокойте никого принуждениями поверить: подобные попытки будут бесполезны. Никакая власть в мире не может силою своего авторитета ни убедить в фактическом вопросе, ни изменить его. Ибо нет ничего такого, что могло бы сделать несуществующим реально существующее [374].