Этери Чаландзия - Человек и Церковь. Путь свободы и любви

Архимандрит Зинон – современный иконописец. Родился 1953 г. в городе Первомайске Николаевской области. Поступил в Одесское художественное училище, но проучился только два года. С юности интересовался иконописью, делал копии со старых икон и репродукций. В 23 года поступил в Псково-Печерский монастырь и был рукоположен в монахи. Работал в Пскове, в Троицкой лавре написал иконостасы в Успенском соборе, создал большое количество отдельных икон. Работал на восстановлении Даниловского монастыря. Расписывал храм Симонопетра на Афоне. Работал во Франции, Бельгии, Финляндии, Италии. Один из ведущих иконописцев России. Лауреат Госпремии.

Что же касается туристов, то нельзя забывать о том, что встреча с Богом может произойти совершенно неожиданным образом. Ты приходишь с фотоаппаратом на экскурсию, а уходишь, изменившись, почувствовав и пережив что-то особенное. Святое место обычно само говорит с человеком. Кто-то проникнется его особенной красотой, оценит архитектуру, иконопись, а кто-то почувствует нечто большее. Но вообще тех, кто остается полностью равнодушным к красоте монастыря, немного. Как правило, поражает удивительное сочетание выбора места и красоты постройки. Как будто сердце подсказывало людям, что, где и как надо было возвести. Казалось бы, для Псково-Печерского монастыря выбрали нетипичное место, а получилось невероятно гармонично.

Выбор места для храма – отдельная история. Сейчас, бывает, отдают предпочтение самому непрезентабельному углу, руководствуясь тем, чтобы никому не повредить и никого не побеспокоить. Порой люди говорят: «Мы не хотим, чтобы здесь строили храм, мы здесь собачек привыкли выгуливать».

Вот тоже, казалось бы, тема, далекая от искусства, которую, однако, сложно игнорировать. Когда планировали поставить храм на Борисовских прудах, на выбранном месте сначала установили крест. Его постоянно спиливали и сжигали, как раз по той причине, что на этом месте собачники выводили своих собак и он им отчаянно мешал. Вот такое веяние времени.

А как-то раз я был у своих прихожан в Южном Бутово. Смотрел из окна на бескрайние замкадовские просторы, на ряды этих безжизненных типовых домов, на унылые пейзажи марсианские. Потом спрашиваю: «А где у вас тут храм?» Мне говорят: «Храм у нас пока в проекте, был вариант, хотели построить вот здесь, но не вышло» – и показывают мне место. Место хорошее, открытое, легко подойти, но оказывается, из этой затеи ничего не вышло. Большинство жителей высказались против строительства храма, потому что боялись, что… колокольный звон будет им мешать. Сейчас на этом месте стоят две бензоколонки. Ну что тут скажешь. Поразительный пример победы материального и даже вульгарного над духовным.

Ведь даже если понятие храма не связано для человека с какими-то мировоззренческими вещами, он красив сам по себе. А предположить, что колокольный звон может кому-то мешать, просто дико. Но мы живем сегодня в таком мире, где выгуливать собак важнее, чем ходить в церковь. Нас возмущает химчистка в храме Христа Спасителя, но при этом мы не дадим строить храм в своем районе. И ведь это одни и те же люди, это все уживается в одних и тех же головах и одном и том же обществе.

У наших храмов непростая история. В Союзе в 1930-е гг. массово и показательно уничтожали церкви, но все равно разрушили не все. Где-то сил не хватило, где-то средств. Где-нибудь в глубинке, скажем, в Вологде, не могли взорвать храм, потому что просто взрывчатки не было. И церковь уцелела. Кое-что не уничтожено, потому что удалось доказать, что это, например Троице-Сергиева лавра или кремлевские соборы, – памятники искусства. Другим надежным способом спасти храм было организовать в его стенах музей.

Существовал план, в соответствии с которым должны были снести все церкви на территории Кремля. Храм Василия Блаженного мог не сохраниться до наших дней, если бы не Петр Барановский, который лично спас его. Говорят, архитектор пригрозил самоубийством, если храм попытаются разрушить. А потом на приеме в Кремле на коленях умолял комиссию из ЦК не трогать историческую постройку. Так это было или нет, но Сталин отменил свое решение, и храм уцелел.

Барановский сыграл совершенно особую роль в судьбе многих московских церквей. С его помощью были восстановлены Крутицкое подворье, Болдин монастырь, Пятницкая церковь в Чернигове. Он был последним, кто в 1929 г. посетил знаменитый Чудов монастырь в Кремле перед его разрушением и вынес оттуда мощи святого митрополита Алексия. Именно он сделал обмеры многих древних церквей, в том числе храма Казанской Божией матери. За свою деятельность Барановский сначала получил выговор, потом его на несколько лет сослали в лагеря, а по возвращении поселили за сто первым километром. Казанский собор, отреставрированный под его руководством, в 1936 г. все-таки был разрушен. На его месте устроили общественный туалет. И только в 1990-х гг., опять же благодаря обмерам, чертежам и фотографиям Барановского, храм полностью восстановили. Символично, что автором проекта восстановления стал один из бывших учеников архитектора. Такие, как Барановский, были настоящими героями и подвижниками, которые порой ценой своей жизни и свободы отстаивали храмы в тот тяжелый период. Благодаря им многое удалось спасти и восстановить.

Наши лихие 90-е тоже оставили свой след в церковной жизни, когда люди, заработав разными, скажем так, способами большие деньги, понимали, что теперь за все грехи и преступления необходимо как-то вымолить прощение, и начинали строить храмы. Но такая мода существовала всегда. Как и представление о том, что можно откупиться и оправдать себя материальными знаками покаяния и признания своих грехов. В истории создания многих храмов и монастырей лежит знаменитый сюжет песни про двенадцать разбойников.

Да, это вызывает смешанные чувства, но, с другой стороны, пройдут годы, подробности сотрутся из памяти, и останется самое главное – храм.

Одна из сфер, где, вопреки сложившемуся стереотипу, религия и искусство вовсе не конфликтуют, а являются логическим продолжением друг друга, – театр. Считается, что у православной церкви особое и не лучшее отношение к лицедеям и актерам. Но это не так. Традиция хоронить актеров за церковной оградой принадлежит Западной Европе. В нашем святоотеческом наследии мы тоже имеем очень грозное обличение театра, но надо понимать, что святые отцы обличали театр античный.