Валериан Лункевич - Подвижники и мученики науки

Благодаря такому естественному отбору пригодных к жизни организмов и исчезновению непригодных изменялись виды: старые, отжившие свой век, гибли, а новые сохранялись, пока и им в свою очередь не приходилось уступать место другим видам, более приспособленным к вновь изменившимся условиям жизни.

Совершенно так же, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, организмы не только изменялись, но и усложнялись. Когда среда, в которой они жили, становилась по тем или иным причинам многообразнее, сложнее, тогда и победителями в жизни оказывались те виды животных и растений, у которых благодаря естественному отбору развились и окрепли изменения, нужные в новой, более сложной среде.

Итак, не мертвый покой, а вечное движение царит в мире организмов. Формы живой природы бесконечно изменчивы. Когда жизнь впервые появилась на Земле (не чудом, а естественным путем, силами самой природы), тогда живые существа были построены чрезвычайно просто. Но вместе с изменением и усложнением условий на нашей планете изменялись и усложнялись населяющие ее организмы. И то, что видим мы сейчас вокруг себя в мире растений и животных, — продукт долгой-предолгой истории, длившейся тысячелетия и миллионы лет.

Так была отброшена пелена, заслонявшая от людей подлинную, вечно деятельную природу, и нанесен смертельный удар библейской легенде. Мрак, царивший в умах людей, вкривь и вкось толковавших о живой природе, рассеялся.

Учение о природе, якобы созданной «словом и велением божьим» и застывшей в тех формах, которые раз навсегда придал ей «творец», оказалось освобожденным от цепей невежества, традицией и веками взращенных усилиями церкви предрассудков. А бессмертные слова Гераклита «Все течет, все изменяется, все исполнено борьбы, без которой не было бы и гармонии» стали лозунгом не только людей подлинной науки, но и всех, в ком бьются живая мысль, живое чувство природы и действенная воля к творчеству новых форм бытия.

Нужно ли удивляться тому злобному шуму, который был поднят вокруг имени Дарвина по выходе в свет его книги «Происхождение видов»?

Могли ли в самом деле церковники и подпевавшие им лжеученые примириться с таким объяснением природы, как учение об изменчивости, о наследовании приобретенных приспособлений и естественном отборе?!

Девять лет спустя после выхода в свет книги «Происхождение видов», в 1868 году, Дарвин выпускает двухтомный труд «Происхождение домашних животных и культурных растений», в котором обстоятельно объясняет, как наши домашние животные и культурные растения произошли от диких родоначальников этих животных и растений, каким путем они разнообразились и совершенствовались по воле человека.

При этом Дарвин связал неразрывными узами науку с жизнью, свою теорию происхождения видов с практикой животноводства и садоводства. На бесчисленных примерах и опытах он показал, какую огромную роль играет в создании новых видов домашних животных и культурных растений природа каждого организма, с одной стороны, и воздействие на нее новой, измененной среды, т. е. тех условий, в которые человек сознательно ставит этот организм, с другой.

Эта сознательная деятельность людей заключается (в противоположность длительному стихийному естественному отбору) в искусственном отборе животных и растений, намеченных к совершенствованию, и в создании необходимых новых условий среды для соответствующего воздействия на эти организмы. Целью такого воздействия является развитие и наследственное закрепление в этих животных и растениях желаемых изменений (приспособлений).

Свой труд о происхождении видов Дарвин начинает с анализа факторов, вызвавших к жизни все разнообразие одомашненных животных и культурных растений, которыми владеет человек и которые изменены так, как нужно человеку. Дарвин полагал, что, решив вопрос о происхождении этих животных и растений, не трудно будет найти надлежащие пути к решению занимавшей его основной проблемы о происхождении различных видов диких животных и растений.

Когда мы, например, сравниваем различные породы домашних голубей с диким (скалистым) голубем, то сразу же бросается в глаза, что у дикого голубя имеется целый ряд признаков, типичных для всех прирученных голубей. Характерно и другое. Дарвин производил опыты со скрещиванием различных пород голубей и после ряда скрещиваний получал среди потомков таких, которые внешним обликом и значительным числом внутренних признаков были совсем сходны с диким голубем. Это явление означает возврат к признакам отдаленных предков. То обстоятельство, что, скрещивая различные породы домашних голубей, Дарвин получал иногда гибридов, у которых обнаруживался целый ряд признаков, характерных для дикого голубя, служит наглядным доказательством, что последний действительно может быть признан родоначальником домашних голубей.

Возьмем другой пример. Остановившись на пестром разнообразии собачьих пород у различных народов в разных странах, Дарвин пришел к выводу, что все крупные породы собак произошли (в условиях приручения и искусственного отбора) от волков, а все мелкие породы собак — если не от шакала, то, по всей вероятности, от какого-нибудь животного, состоящего с ним в близком родстве. Точно так же Дарвин пишет, что «все породы лошадей принадлежат к одному виду, т. е. что все они, начиная от какого-нибудь тяжеловоза и кончая великолепной арабской или английской скаковой лошадью, ведут свой род от одного вида диких лошадей».

Подробно осветив роль таких моментов, как скрещивание отобранных организмов и направленное упражнение тех или иных органов, Дарвин расширил область господства человека над живой природой и указал пути создания новых пород животных и растений.

Как плохо вяжется это наглядное повседневное творчество человека в своих интересах с туманной библейской легендой о сотворении богом в один день всех раз и навсегда неизменных животных и растений!

Еще через три года после напечатания двухтомного труда «Происхождение домашних животных и культурных растений» Дарвин выпускает в свет большую работу, окончательно укрепившую его славу и вновь поднявшую бурю негодования и брани в стане врагов.

Уже в книге о происхождении видов Дарвин упомянул, что его теория «прольет свет и на происхождение человека». Но он прекрасно понимал, какой это боевой вопрос, и потому стремился выступить в защиту своего революционного взгляда на происхождение человека от «обезьянообразного предка» во всеоружии неоспоримых фактов и убедительных доказательств. В полном согласии со своими обычными приемами научной работы, Дарвин посвящает изучению этого большого, щекотливого вопроса целых двенадцать лет. Вот почему его обширное, двухтомное сочинение «Происхождение человека и половой подбор» увидело свет только в 1871 году.