Иосиф Крывелев - История религий. Том 2

Это особенно ярко сказалось в период существования империи Конбаунов (1752–1885), когда после ряда столетий феодальной раздробленности вся Бирма представляла собой единую империю, в которой царствовали монархи указанной династии.

В религиозно-идеологическом плане незыблемость царской власти покоилась на учении о карме, по которому каждый человек перевоплощается после очередного акта сансары в таком положении, которое он заслужил своими деяниями в предыдущем существовании: в худшем случае он мог родиться черепахой, собакой, змеей, в лучшем — аристократом-богачом или даже царем. Какую карму заслужил человек своими деяниями, видно по тому, в каком положении он оказался в новой карме. И если он достиг царского трона, то такова карма, заслуженная им в предыдущем существовании. И верующему подданному остается только подчиниться. Такая концепция придавала царской власти большую моральную устойчивость. Цари, конечно, пользовались таким положением и, как это водится в абсолютных монархиях, возводили себя в высочайшие степени высокомерия и зазнайства. Достаточно того, что они титуловались чакравитинами, т. е. повелителями Вселенной.

Благочестивые буддийские цари не пренебрегали, однако, и той поддержкой, которую мог дать им индуизм. При дворе были в большом ходу ритуалы этой религии. На видных местах были расставлены статуи индуистских божеств. Коронация совершалась по причудливому смешанному буддийско-индуистскому сценарию; смешение доходило до того, что участвовавшие в коронационном шествии двенадцать пуна (брахманы) несли при этом питаку. В некоторых случаях царь сам проводил индуистские церемонии, например ритуальную пахоту. Он же совершал магические обряды вызывания дождя.

Династия Конбаунов окончательно подчинила себе сангху и закрепила это подчинение тем, что постепенно конфисковала ее земли и обратила их в государственную собственность. Работали на этих землях рабы, которые формально считались принадлежащими сангхе, но фактически плодами их трудов пользовалось государство. Внешне взаимоотношения сангхи и государства выглядят довольно противоречиво.

В Бирме сангха получила строго централизованную иерархию во главе с татанабайином (охранителем порядка). Его назначал царь, и в дальнейшем личности этих двух верховных руководителей были связаны: если царь умирал, то назначенный им татанабайин уходил со своего поста. И в то же время некоторые придворные обычаи были призваны показывать подчиненность светской власти сангхе. Так, если татанабайин приходил на аудиенцию к царю, тот сходил со своего трона и уступал его гостю, а тот давал хозяину поучения с высоты трона. Это, однако, была только видимость, ибо подлинным хозяином оставался царь. В глазах своих подданных-буддистов он был к тому же не только чакравартином — «повелителем Вселенной», но и предшественником нового Будды — Майтрейи. Полагалось верить в то, что в своем новом воплощении он и будет этим долгожданным персонажем. Парадоксальность и удивительная устойчивость религиозных верований сказались здесь в том, что постоянные провалы этих ожиданий не колебали самую веру, на которой они основывались.

Государственная власть активно вмешивалась и во внутренние вероисповедные дела сангхи, решала спорные догматические проблемы, подавляла возникавшие сектантские образования. Большой интерес представляет собой в этом плане и сама по себе судьба возникшей в конце XVIII в. секты зоди. Католический миссионер Мантегазза, живший в то время в Бирме, так описывает учение и судьбу сектантов зоди: «По их учению, мир был сотворен могучим На-том (один из богов добуддийского полидемонического пантеона. — И. К. )… Они отвергают пагоды, статуи, монастыри и монахов. Название «зоди» происходит от имени монаха Зоди… Сектантов преследовали и ранее ввиду их веры, но теперешний король, горячий поборник местного буддизма, решил стереть секту с лица земли одним ударом так же, как он покончил с другими отклонениями… Он схватил основных зоди, многие сдались, четырнадцать предпочли умереть, нежели притворяться в поклонении пагодам» 15. Есть сведения, что участники секты исповедовали ее вероучение и культ подпольно. Секта просуществовала после первой расправы с ней еще несколько десятилетий, пока не была окончательно задавлена жесточайшими репрессиями.

Если в споре сангхи с сектой зоди налицо были серьезнейшие разногласия вероисповедного порядка, то выглядит несколько курьезной борьба в сангхе по другому поводу — носить ли монашескую одежду на одном или на обоих плечах. А эта борьба разгорелась с большой силой во второй половине XVIII в.

Виная-питака предусматривала ношение монашеской тоги так, что она закрывала оба плеча. В начале XVIII в. нашлись в бирманской сангхе монахи и должностные лица, которые требовали того, чтобы одно плечо у монаха, просящего милостыню, было обязательно открыто. Сторонники той и другой позиции присвоили себе определенные названия: одни назывались «атан», другие — «арум». Разгорелась кровавая борьба между ними.

Вмешалась в нее, конечно, и государственная власть. Царь Алаунпая в середине века признал атанов, но его преемники изменили курс. В 1814 г. царь Бодопая организовал специальную дискуссию между приверженцами разных точек зрения. Ее тон может быть иллюстрирован высказыванием главы атановцев Айютомангала, который заявил: «Глава этих неправильно бритоголовых должен быть посажен в клетку и, подобно дикому зверю, отправлен вниз по реке. И тогда религия воссияет вновь» 16. Царь Бодопая признал единственно верным решением ношение тоги на обоих плечах, а с противниками такого решения обошелся так, как советовал Айютомангала; в частности, глава арумов Атулу был голым и, вероятно, связанным посажен в лодку и пущен по реке Иравади. Последовали затем массовые казни других приверженцев еретического учения, чем непогрешимость Винаи была неопровержимо доказана.

Надо полагать, что в основе борьбы между приверженцами различных способов ношения тоги существовали более важные противоречия, чем вопрос о форме одежды. Вероятно, сказалось то, что сторонниками ношения по Виная-питаке были монахи, ориентировавшиеся в политическом и религиозном планах на Цейлон, считавшийся блюстителем Типитакского направления, а их противники, наоборот, больше стремились к идеологической и вероисповедной независимости.

Уже незадолго до завоевания Бирмы англичанами чуть не разгорелась новая внутриисповедная борьба в бирманском буддизме. Некий монах Сая По, известный своей ученостью, выступил за коренные изменения в структуре и жизни сангхи. Он требовал ликвидации земельных и прочих богатств церкви, решительного изменения образа жизни ее служителей и чуть ли не возврата их к традиционно-нищенскому образу жизни. Сая По не успел создать свою секту.