Сборник - Что такое анафема

Подпоручик В. рассказывал, как не очень давно он был призван с солдатами усмирять крестьян в вашем имении «Ясная Поляна».

Кто прав, кто виноват – не знаю, да меня это и не касается. Но всякому, имеющему сердце, будет очень тяжело и грустно, что такой факт совершился, а вам же легко, вы ответите: «Да ведь имение – не мое!..»

Что же все это такое, Лев Николаевич, разве это – не лицемерие?

С идеей права собственности вы управились великолепно. С экономической стороной своей собственной жизни вы устроились тоже прекрасно: хотите – сегодня наденете зипун и чоботы, завтра – сапоги и пальто… Что хотите, то и сделаете. Относительно неприкосновенности вашей личности – тоже устроились прекрасно.

В заключение я вам скажу следующее:

1. Богом дарованный вам талант, которым вы составили себе имя первоклассного художника-беллетриста, вы употребили на зло людям.

2. Этот талант – не ваша заслуга, а Божий дар, а все, что принадлежит вам, что представляет выражение вашей «свободной воли», есть только один голый и грубый разврат мысли, рассчитанный на невежество и стадность толпы.

3. Ни одного слова из вашего «учения» не принадлежит вам – оно надергано отовсюду, и главным образом, от духоборов. В вашем «учении» все, что взято из Евангелия, – конечно, прекрасно; все, что надергано из других источников, – грубо и невежественно, на самой отвратительной фарисейско-лицемерной подкладке.

4. Ваше влияние на теперешние умы крайне пагубно и враждебно Христу. Все, что носит печать злобы, ненависти, протеста, – все группируется около вашего имени. Все чистое, возвышенное и идеальное, носящее в своей душе Христа, – бежит от вас, как от болезни, как от душевной эпидемии.

И вы хотели затушить у меня лампаду перед иконой Спасителя! Не боитесь ли вы, что эта лампада осветит чудный лик Спасителя, лик смирения, кротости и любви, и не напомнит ли вам этот лик, что вам – за 70 лет, что скоро вы должны будете дать отчет Богу в вашей религии разума, в вашем безнравственном влиянии на толпу?..»

А вот и слово иностранца.

На днях выйдет из Московской Синодальной типографии брошюра под заглавием: «Правда о графе Л.Н. Толстом» с таким предисловием:

«Ради истины и здравого смысла считаем полезным познакомить русских читателей и писателей со статьей о Толстом, появившейся на днях в майской книжке известного лондонского журнала «Monthly Review» («Месячное Обозрение»). Автор, г. Kальдерон, дает этой статье заглавие: «The Wrong Tolstoi» («Лже-Толстой»).

«Из среды полуобразованной, – говорит автор, – с тех пор, как в нее проникли серьезные мысли, выродилось новое общество людей, исполненных благородных, но не глубоких стремлений, ожидающее и требующее осуществления мира и счастья на земле. Эти люди требуют немедленных, решительных для того мер; ученые не дают им желанного ответа – тогда они ищут себе пророка.

Находя, что все ученые и философы не в силах решить неразрешимые вопросы жизни, они обратились за верным решением их к людям, которые не обременены никаким знанием.

И вот такая-то публика «отверзла уши» на проповедь Толстого. И он стал учить, что всякие доктора, законоведы, духовные, государственные люди, ученые, философы – все либо безумцы, либо обманщики и шарлатаны, и что мир должен отбросить всю свою цивилизацию, знание, искусство, таланты, верования, законы, армии, флоты и все социальное устройство. Очевидно, что такое слово должно образованным членам общества показаться диким, так как все они суть доктора, законоведы, государственные люди, духовные, военные, ученые, землевладельцы и т. п. Сверх того, есть еще более важная причина, почему людям разумным и образованным не убедительно благовестие Толстого: причина та, что это благовестие во всех частях своих состоит в противоречии не только с разумом и опытом, но и само с собою.

Но несостоятельность мысли ничего не значит для энтузиаста. Этой обширной и все возрастающей дружине энтузиастов свойственны всякие противоречия верований, свойственно даже верить в сознательную для них самих ложь. Однако эти люди нередко орудуют общественным мнением: они создают репутации, одних покрывают позором, других венчают славою; они накопляют массу горючего материала, от которого может загореться и серьезная часть общества.

Делу Толстого эти люди нанесли большой вред, потому что мнимого, лже-Толстого поставили они каким-то идолом в музей славы, а настоящего, подлинного Толстого укрыли, поставив в тень.

Эта двойственность – тяжкое испытание и для самого Толстого, и для учеников его. Лже-Толстой написал большую книгу в доказательство того, что он – тот же, что и настоящий Толстой. В этой книге стремится он возвести противоречие бытия своего в религиозный догмат, который можно назвать параллелограммом нравственных сил. Ученики его выставляют этот догмат как основание для суждений о Толстом в оправдание очевидных противоречий между словами его и делами.

Лже-Толстой пишет памфлеты в доказательство того, что человек должен отрешиться от всякой собственности, не знать жены и детей, и в то же время настоящий Толстой живет со своим семейством во всех удобствах жизни в поместье Тульской губернии.

И вот чем объясняет себя: «Он желал (говорит один из его хвалителей – м-р Эльметс Мод) действовать в полном согласии со своим учением, но не мог этого исполнить. Не мог, например, отрешиться от своей собственности, не раздражая жены и детей своих, – пожалуй, в таком случае они обратились бы ко властям с просьбой воздержать его. Это очень смущало Толстого; но он почувствовал, что, нанося вред, не может сделать добра. Никакое решительное действие (например, раздать все бедным) не могло бы служить ему оправданием, ибо возбудило бы горькое чувство гнева в сердцах самых близких людей. Итак, пришлось ему передать всю остальную собственность жене и семейству и продолжать жить по-прежнему в хорошем доме, с прислугой, с кротостью вынося упреки в «несостоятельности», и удовольствоваться тем, что в дополнение к литературному труду занимается ручною работой и живет по возможности просто и воздержно».

Трудно, стало быть, оказывается, «сделать добро, не причиняя вреда, не производя горького гнева в сердцах близких людей». Это «маленькое» затруднение естественно является, когда человек, особливо еще женатый, вздумает приводить в исполнение систему жизни, основанную на нищете и безбрачии. И вот толстовцы обыкновенно раздражаются, когда слышат упреки учителю их в непоследовательности: в этом раздражении, несомненно, есть личное чувство, потому что все они покланялись системе, но не исполняют ее, – едва найдется один такой верный в тысячах поклонников Толстого, рассеянных по всему свету. И эта черта особенно характерна в религии воинствующей, которая вопит на весь свет, что все прочие религии суть не что иное, как ложь, изобретаемая лишь для оправдания развратной жизни их последователей.