Сборник - Что такое анафема

Итак, по крайней мере, до начала XX века дожила средневековая традиция отлучения через проклятие.

И эту латинскую традицию можно сопоставить со знаменитым «отлучением Льва Толстого» [114]. <���…>

При желании можно и этот текст назвать «жестоким актом церковной реакции». Но все же очевидно явное различие в понимании анафемы Православной Церковью и Римско-Католической.

В Православной Церкви нет обрядов лишения сана или отлучения. Нет «надлежащих слов, внушающих ужас и трепет». Обряд «анафемы» Толстому придуман Kуприным [115]для большей привлекательности соответствующего рассказа. Ни в одном из храмов не возглашалась «анафема» Льву Толстому. Все было гораздо менее торжественно и более прозаично: газеты опубликовали Послание Синода.

Вообще есть поразительный контраст между обстановкой православных благословений и прещений. Торжество Венчания – и холодная бюрократия развода. Вступление в церковный брак есть мистерия, есть нечто ощутимо небумажное. Расторжение брака не имеет своего обряда и сводится лишь к получению нужной бумажки из епархиальной канцелярии. Ликование священнической хиротонии [116]не имеет никакого обрядово-таинственного антагониста при лишении согрешившего священника сана. Теплота и свет Kрещения погашаются при отлучении от Церкви не молитвой, не обрядом, а простым сообщением: «Я больше не смогу Вас причащать…».

Этот контраст вхождения в церковную жизнь и исхода из нее настолько разителен, что В. Розанов полагал Определение Синода об отлучении Толстого чем-то неподлинным – ибо слишком уж «прозаична» была «бумажка о Толстом, им выпущенная». То же самое чувство несоразмерности обстоятельств дарования благодати и потери ее привело в католичестве к мрачной романтике негативных обрядов (своего рода «черной магии»).

Православие этого не сделало. И это вернее даже по-человечески. Минуту рождения любви люди помнят. А когда именно она погасла – заметить гораздо тяжелее. Даже момент, когда человек полюбил какого-то поэта или стихотворение, можно отчетливо вспомнить. А когда эти же строки впервые представились не более чем холодным пеплом – вспомнить почти невозможно. Так и момент потери веры определить гораздо сложнее, чем минуту ее рождения. И если эта потеря замечена, то что же еще остается сказать несчастному?.. И лишь если он свое неверие продолжает выдавать за церковную веру, можно сказать ему и другим: «Не обманывайтесь – в нем истинной веры нет, он живет вне Церкви».

Та процедура анафематствования, которая существовала в Русской Православной Церкви, описана в «Духовном регламенте» (то есть в тексте начала XVIII столетия). Если некий неправославно мыслящий человек не поддается увещеваниям священника или епископа, «тогда епископ повелит протодиакону в праздничный день в церкви возвестить народу сими или подобными словами: «человек, ведомый вам (имярек), таковым-то явногрешием именно соблазняет Церковь, и презорник гнева Божия является, и наставление пастырское, не единожды ему повторенное, с ругательством отметнул; того ради пастырь ваш (имярек) молит вашу любовь отческо, да все помолитесь о нем Благоутробному Богу, да умягчит его жестокосердие, и да сердце чисто сотворит в нем, и преклонит его к покаянию. А которые ближайшие с ним имеете сообщение, увещевайте его и умоляйте и единолично всякий, и с прочими совокупно со всяким усердием, да принесет покаяние; и доложите ему, что если неисправлен и презорлив пребудет до такого времени (время уреченно будет по рассуждению), то подпадет извержению от Церкви». И если уже и по сем непреклонен и упрям будет преступник, то епископ и тогда не приступит еще к анафеме; но прежде о всем том, как делалось, напишет к Духовному Коллегиуму, а от Коллегиума получив соизволение на письме, предаст явно грешника анафеме, составив такую или подобную формулу или образец, и протодиакону в церкви при народе прочесть повелев: «Поскольку знаемый вам человек (имярек) таковым-то своим явным закона Божия преступлением соблазнил Церковь и неоднократное пастырское увещевание к покаянию его ведущее презрел; последи же и отвержение его от Церкви, если не покается, в слух народа извещенное уничтожив, пребывает доселе в жестокосердии своем, не подавая надежды исправления своего, того ради Пастырь наш, по заповеди Христовой, данною себе от Господа властью, извергает его от общества Христианского и как непотребного члена от тела Церкви Христовы отсекает, всех правоверных извещая о нем, что он непричастен к дарам Божиим, кровью Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа приобретенных нам, пока истинно от сердца не покается. И того ради запрещен и не благословен ему вход церковный, поскольку Святой и Страшной Тайны Евхаристии и прочих Таин Святых и треб церковных участник он быть не может как в церкви, так и в дому своем и на каком-либо ином месте. И если бы в церковь он вошел тайно или явно, но силою, то большему осуждению подлежит, и тем более если коварно или насильно Таин Святых причаститься дерзнет, священники же да возбраняют ему всячески входа церковного; и если не могут возбранить ему ради силы его, то кроме литургии, да прекращают всякую службу церковную, покуда не выйдет. Также священники да не ходят к нему с молитвою, благословением и Святыми Таинствами под страхом лишения сана своего». Пусть будет известно, что он (имярек) только единолично анафеме сей подлежит, но ни жена его, ни дети и ни прочий домашний его, даже если они стали ревновать его неистовству и за эту наложенную на него клятву дерзнули бы гордо и явственно укорять Церковь Божию».

Здесь мы видим, что анафема сближается с «клятвой» – но именно в смысле «запрещения»: отлученному заклято входить в храм. Кроме того, из этого текста становится видно, что Синод, принимая решение об отлучении от Церкви Льва Толстого, не выдумывал нечто небывалое, но действовал именно по процедуре «Духовного регламента».

Далее «Регламент» предписывает текст анафемы вывесить на стенах собора и всех храмов епархии. Объявление анафемы не имеет литургического характера – это просто объявление о происшедшем церковному народу. Но само происшедшее событие отпадения некоего человека от Церкви носит характер таинственно-литургический: он не может причащаться в православных храмах. Итак, суть анафемы – в воспрещении причастия. А способ ее объявления народу зависит от обстоятельств. В петровские времена это было объявление на больших собраниях народа. Позднее для этого использовались газеты. От способа оповещения об анафеме суть происшедшего не меняется. Но, во всяком случае, мрачной романтики католических анафем здесь нет. Нет проклятий. И «анафема» есть просто «отлучение», «отлучение» же есть свидетельство о том, что данный человек живет вне Церкви.