Сборник - Что такое анафема

K нечестивому учению Иоанн присоединял волхвования, волшебства, подобные языческим. У византийских историков Иоанн назывался Грамматиком (чтецом), также Яном, Янием. О нем они утверждали, что он в отрочестве имел в себе демона, что был сперва светским лицом и проводил жизнь непотребную и обнаруживал ненависть к почитанию икон; потом для прикрытия своего нечестия он сделался монахом. Любил заниматься магией и успел вдохнуть в императора Феофила желание узнавать будущее посредством таинств ее и волхвований. Получив при нем высшую церковную власть – патриаршество, – он в большом доме вне города, в подземных помещениях, приносил жертвы демонам и занимался волшебством, желая узнать будущее и неизвестное. Сюда он часто приглашал императора. Сюда призывал и красивых религиозных женщин, обещая им открытие тайн. Они же, находясь под влиянием Иоанна, не могли сопротивляться ему и обуздывать его грубые страсти [37]. Новейшие ученые, признавая Иоанна человеком умным, сведущим во многих науках и хитрым, тем объясняют влияние его на многих людей. Он был прозван Грамматиком за свою ученость. Занятия естественными науками дали повод невежественной толпе считать его чародеем [38]. Фанатизм византийцев сделал из этого мужа какого-то чернокнижника. Лев Исаврянин обращался к нему с вопросами в делах веры. Он поручил ему собрать мнения св. отцов касательно икон. Иконоборец Иоанн изложил мнения св. отцов так, что они клонились в пользу иконоборцев. На императора Феофила Иоанн повлиял при его воспитании, которое было вверено ему [39]. Он внушил Феофилу с детства ненависть к почитанию икон и иконопочитателям.

Имя иконоборца Лизик, можно догадываться, в каноне употреблено не как собственное имя, а как прозвище (от «гублю, опустошаю») – губитель, опустошитель. Хотя оно встречается и в числе собственных имен, так, например, в письмах Михаила Пселлы упоминается Патриций Лизик; но у историков, повествующих об иконоборцах, мы не встречаем имени Лизик среди имен злых гонителей икон. Между тем, в законе оно выставляется как имя лица, известного своею злобою на иконопочитателей. Это приводит к той мысли, что имя Лизик есть прозвище. Полагаем, что под ним разумеется император Лев Армянин. Догадку эту мы основываем на том, что Лизик, по сказанию канона, вместе с Иоанном ополчился на Христов зрак (т. е. на икону Спасителя), находившийся на медных вратах палатных, и что этот Божественный зрак был бит каменьями беззаконными мужьями по научению Иоанна. Иоанн же этот у византийского историка именуется помощником дьявола (а в каноне он с Лизиком – супруг Велиаров), соучастником и содеятелем императора Льва Армянина [40]. С упоминаемым Иоанном ополчился на лик Спасителя император Лев Армянин. Он приказал низвергнуть с медных ворот Kонстантинополя икону Спасителя, поставленную там по приказанию императора Kонстантина Великого, а после низвержения ее при Льве Исаврянине восстановленную императрицей Ириной. Весьма вероятно, что писатель канона не желал из уважения к императорскому достоинству именовать императора-ересеначальника собственным именем, а звал его только губителем, опустошителем – Лизиком, каким он и был. Георгий Кедрин говорит, что Лев Армянин после победы над булгарами сделался человеком неукротимого нрава и уклонился к свирепости и бесчеловечию. Он был неутолимого гнева и свирепейший наказыватель преступлений, едоступный никакому просителю и советнику [41]. В тропарях канона Лизик именуется лютым (песнь 1, троп. 4). Ему приписывается многоглаголанье и ненависть к изображению воплощения Христова и святых. О нем говорится, что он вместе с Иоанном учил не поклоняться мощам святых и иконам их. Ему произносится анафема с другими упомянутыми иконоборцами [42]и предсказывается погибель.

<���…>

Часть чина Православия, в которой содержатся анафематствования, разнообразилась в своем составе более других частей. В печатном чине находились анафематствования только иконоборцам. Впоследствии вновь возникавшие ереси, возмущавшие общество христиан, подвергались анафеме вместе с иконоборцами, и затем новые анафематствования вносились в чин. Когда же ереси ослабевали или, по-видимому, исчезали, тогда анафематствования сокращались или даже совсем были исключаемы из чина. Отсюда произошло то, что анафематствования известной ереси бывали и в пространном, и в сокращенном виде. Так и анафематствования иконоборцам сперва были изложены пространно (в печатных Постных Триодях), потом разнообразно сокращались (в чинах Холмогорском, Архангельском, Вологодском, Псковском) и, наконец, сохранялись в очень кратком виде (в Иркутском, Kиевском, Черниговском чинах). То же должно сказать об еретиках Иоанне Итале, Варлааме, Акиндине и других. Анафематствования им в печатных Постных Триодях были более пространные; в рукописных же чинах они заключались в одних только обозначениях имен; в иных же чинах исключены и имена этих еретиков. Подобное нужно сказать и об именах Отрепьева, Стеньки Разина, Мазепы. Они ныне исключены из чина Православия при анафематствовании лиц, дерзающих против православных государей на бунт и измену, тогда как в иных чинах (в Вивлиофике, Псковском, Вологодском) содержалось обозначение самих проступков их, вызвавших анафематствование. В других же чинах (Архангельских) находились анафематствования им, более пространно изложенные.

Анафематствования имели отношение и к местным обстоятельствам. В Новгороде, откуда распространялись жидовствующие, анафематствования им были более пространные. В Архангельске, где было много раскольников, было обширное анафематствование им. Только в Архангельских чинах находим анафематствования принимавшим учение Запада, противное православной вере, так как здесь жило много иноверцев.

При изложении анафематствований, содержавшихся в чине Православия, будем держаться исторического порядка, поэтому начнем с описания анафематствований иконоборцам.

В первые века христианства не было нужды в каких-либо церковных наказаниях для исправления государственных изменников или бунтовщиков, потому что таких преступников вовсе не было между христианами. Тертуллиан, писатель III века, говорит: «Христианин никому не враг, тем менее императору; христианин знает, что Государь поставляется от Бога, а потому любит, чтит его, желает ему здравия со всей Римской Империей, пока будет стоять мир. Следовательно, и мы чтим Императора так, как должно и как ему прилично, чтим его как человека первого после Бога, который все получил от Бога и меньше одного Бога. Мы приносим жертву о спасении Императора, но приносим ее нашему и его Богу и приносим ее чистою молитвою, как Бог заповедал» [43].