Сергей Шведов - Русская вера, или Религиозные войны от Святослава Храброго до Ярослава Мудрого

От себя добавлю, что этот символ веры, не признанный Константинополем, был введен Римом для того, чтобы оторвать нового Деуса от Ярилы, потомком которого он являлся. Теперь Ярила заменялся Богом Святым Духом, исходящим не только от Саваота, но и от Кристоса. Это обстоятельство было важным именно для Рима, боровшегося со сторонниками культа Драгобера, который был теснейшим образом связан именно с Ярилой, числившимся его отцом, но совершенно не волновал Константинополь, поскольку о Меровингах здесь если и знали, то давно забыли. Главной опасностью для них являлся иудаизм, обретший «базу» в Хазарском каганате и породивший «талмудизм», новую разновидность старой монотеистической религии. От былой дружбы между Византией и Хазарией ко времени княжения Святослава не осталась и следа. Надо полагать, что в Константинополе не без удовольствия наблюдали, как русский каган громит кагана хазарского. Спохватились в Византии только после того, когда Святослав ввел свои войска в Болгарию. Скорее всего, целью его предприятия было навязать Константинополю, а заодно и болгарам христианство в его варяжском варианте: Сварог – Ярила – Деус Кристос. И если многим болгарам этот вариант пришелся по душе, то для Византийской империи он был абсолютно неприемлем, поскольку означал зависимость Константинополя от Киева. У Святослава была возможность поставить эффектную точку в затяжной борьбе между цивилизациями скифской и римской. Однако этого не случилось. Я не буду здесь передавать подробности этой борьбы, они описаны в моем романе «Каган русов», остановлюсь лишь на одном эпизоде, на мой взгляд, весьма характерном, да к тому же взятом у Льва Диакона, которого если можно обвинить в пристрастности, то уж никак не к русам, коих он совершенно справедливо называет скифами. Во время встречи победителя Иоанна Цимисхия и побежденного, но не сдавшегося Святослава первый скромно стоит на берегу, а второй сидит в ладье. Кто мало-мальски знаком с обычаями константинопольского двора, будет поражен этим обстоятельством не меньше византийского летописца. Конечно, Цимисхий самозванец, прорвавшийся на трон в результате дворцового переворота, но он ведь глава не только Византийской империи, но и христианской церкви. Мог бы, кажется, сесть на коня… Увы для Цимисхия, не мог. Ибо есть разница, и очень существенная, между наместником Бога на земле и его потомком, живым олицетворением Деуса Кристоса, коим наверняка считал себя Святослав. А у императора Иоанна не хватило смелости оспорить претензию русского кагана. Цимисхий, кстати, был храбрым воином и опытным полководцем, что он доказал в войне со Святославом. Но это дела земные, а вот о делах небесных старый вояка судить не рискнул. А потому и отдал почести человеку, ведшему свой род от Бога, того самого Кристоса, которому еще предстояло стать Христом, царем Иудейским, как в Византии, так и на Руси. Святой Руси, между прочим. Можно, конечно, поспорить, кто кого породил, Сварог-Свет Святую Русь или Святая Русь Сварога-Света. Важно другое: два этих понятия неразрывны, и об этом должны помнить как верующие, так и неверующие. Конечно, православные верующие будут ссылаться на традицию, на Новый Завет, на сонм святых и праведников, которые прямо указывают на Палестину как родину Христа. Что можно сказать в ответ на это: явление Бога – это событие вселенского масштаба, оно не может быть одномоментным и сводиться к впечатлениям четырех не шибко грамотных людей, о которых мы не знаем практически ничего. Судьбу новой религии решали не евангелисты Лука, Марк, Матфей и Иоанн. Ее решали иерархи церкви, жрецы новой религии, съезжавшиеся на соборы со всей Европы и поднятием рук определявшие, подобосущен новый Деус старому или единосущен с ним. Они же редактировали «Благую весть», определяя, в какой форме она будет удобна именно для них, и не в далеком будущем, а в данный отрезок времени, заполненный интригами, властолюбием, тщеславием особ, мнящих себя властителями дум. Наших с вами дум. И я, честно говоря, не совсем понимаю, почему эти люди, давно истлевшие в гробах, продолжают навязывать свое понимание божественных, вселенских процессов мне и моим современникам. Это же абсурд. Мертвые не должны хватать за полы живых!

Но вернемся к двоеверию и арианству. Вот что пишет о последнем Лев Прозоров: «И вот в летописи, в рассказе о крещении Владимира, христианский проповедник говорит русскому князю, что Бог-Отец – «старейший» в Троице (арианский принцип!), что Бог-Сын подобосущен Отцу своему (прямое арианство!), и «забывает» прибавить обязательный тезис о единосущности лиц Святой Троицы (специально против ариан сочиненный). Ладно бы дело ограничивалось только этим, хотя и тут появление арианства (в Символе веры! в рассказе о крещении страны!) удивляет. Но как быть с тем, что уже в первые века после Крещения у нас переведены сочинения византийца Василия Великого против арианина Евномия? Тогда же переводят «Слова» против ариан их главного противника Афанасия. И отечественные мыслители – Феодосии Печерский, Кирилл Туровский – уже сами творят в антиарианском ключе. Раз с арианством воевали, значит, оно было! Так же, как, скажем, присяжные атеисты 1970—1980-х воевали не с «новыми друидами» или виккой, «религией ведьм», не проникавшими в Советский Союз, а с баптистами, иеговистами, кришнаитами – с сектами, существовавшими в нашей стране» («Язычество христианской Руси»).

Скорее всего, арианство не просто дожило до Крещения Руси, оно как раз в это время главенствовало в христианстве. Собственно культ Драгобера изначально был арианским, если так можно выразиться. Он опирался на древний обычай обожествления вождей-ярманов. Убитый копьем Меровинг никак не мог быть единосущен с Создателем, но мог быть только подобосущен ему. Более того, и в Риме, и в Византии этот принцип, названный позднее арианским, никем еще не отрицался. Иначе это действительно нашло бы отражение в летописи о Крещении Руси. А вот в последующие века борьба с арианством разразилась нешуточная, в том числе и в нашем отечестве. Иначе трудно объяснить, с чего бы это давно осужденное еретическое учение Ария вновь активизировалось спустя шесть с половиной веков. Прозоров абсолютно прав – это полный абсурд.

А вот мнение того же Прозорова о двоеверии: «По всей Европе христианство столь же причудливо сочеталось с древней верой. В Скандинавии бил источник «святого Тора», в городах средневековой Германии стояли колонны в честь Юпитера Христа (!), в Греции сельские священники в начале ХХ века не препятствовали почитанию прихожанами древних статуй, называя их «святой Дамитрой» – в святцах «отчего-то» не обозначенной. Иной раз и церковь, скрепя сердце, утверждала своим авторитетом такой «гибрид»: миллионы христиан-католиков молятся древней кельтской богине Бригитте, «превратившейся» в одноименную святую… Язычники, чтящие богиню Диану, существовали в Бельгии до XVII века… На плане итальянского городка Ассизи, родины знаменитого святого Франциска, составленном в его время, указан, как ни в чем не бывало, храм Минервы. На юге Италии еще в XVII веке крестьяне верили кто в сто, а кто в тысячу богов. В XII веке в триста лет как крещеной Болгарии, на горе Афон, в нескольких шагах от знаменитого монастыря «болгары, именуемые славяне» чтили каменное изваяние своей богини, а столетие спустя в столице царства, Великом Тырново, их соотечественник нацарапал на стенке глиняной корчаги имя Сварога» («Язычество христианской Руси»).