Антон Первушин - Юрий Гагарин. Первый полёт в документах и воспоминаниях

Около 6 тысяч трудящихся Гжатского района были угнаны на каторгу в фашистскую Германию, в том числе более 600 детей в возрасте до 14 лет. Вначале гитлеровцы пытались придать этому вид вербовки, а потом просто хватали молодежь и насильно увозили ее. 900 жителей Гжатска, главным образом 15–16-летние подростки, также насильно были оторваны от своих семей и угнаны в фашистское рабство. Численность населения вследствие этого резко сократилась. До войны в Гжатском районе было 32 тысячи жителей, ко времени освобождения осталось 7500.

«В случае вынужденного отхода полка с занимаемых позиций необходимо сжигать все населенные пункты и уничтожать все, что только возможно, — говорилось в приказе командира 337-й немецкой пехотной дивизии. — Гражданское население оставляемых городов и деревень эвакуировать в тыл. Оказывающих сопротивление безжалостно уничтожать». И они убивали, угоняли, жгли. В Смоленской области уцелело всего четыре процента зданий. Казалось, все леса в округе пропитал черный едкий дым пепелищ.

Помощник начальника немецкой полевой жандармерии лейтенант Бос согнал в дом колхозницы Чистяковой двести жителей деревень Драчево, Злобино, Астахово, Мишино, закрыл двери и поджег избу. Кто оставался к тому времени в деревнях? Мужчины ушли на фронт. Молодежь угнали в Германию. В списке сгоревших заживо, составленном после освобождения, назывался возраст: «Платонов М. П., 63 лет, Платонов П. Л., 59 лет, Платонов Василий, 35 лет и его дети Вячеслав, 5 лет, Александр, 3 лет; Васильева П. И., 42 лет, ее дочери — Мария, 11 лет, Анна, 9 лет и сын Аркадий, 5 лет; мать Васильева М. С., 72 лет; Чистякова К. Г., 64 лет, ее сын Иван, 13 лет и внук Юрий, 4 лет; Смирнов М. И., 63 лет, его жена Смирнова Е. М., 58 лет, их дочь Смирнова А. М., 28 лет, с детьми 3 лет и 1,5 года…» В деревнях Куликово и Колесники фашисты сожгли в избах всех жителей без исключения от мала до велика. Лишь случай уберег Клушино от пуль и огня карателей. В десяти сельсоветах района, объединявших двести деревень, не осталось ни одного жителя. Деревни были сожжены.

18 февраля 1943 года поутру раздался стук прикладом в дверь нашей землянки. Я открыла. Гитлеровец, остановившись на пороге, обвел вокруг взглядом, глаза его задержались на Валентине:

— Одевайся! Выходи!

Я попыталась протестовать, но он замахнулся на меня автоматом:

— Шнель, шнель! Быстрее! Германия ждет!

Автоматчики согнали на площадь молодых парней, построили, окружили и повели. Угоняли в неизвестность, в неволю.

Как разрывалось мое сердце!

Считали денечки: где же, где наши? Немцы отходили. Вот уже из домов съехали. Мы вошли в избу. Грязь, погром. Стали с Зоей мыть, вражеский дух вымывать. По селу новые слухи: собираются угонять девушек. Зоя моет пол, плачет:

— Может, — говорит, — последний раз дом в порядок привожу.

Успокаиваю, что ее не возьмут, больно маленькая. Хочу верить своим словам, и не верю.

Действительно, через пять дней после угона Валентина снова стук в дверь. Фашист внимательно всех оглядел, в Зоину сторону пальцем ткнул:

— Девошка! На плошат! Одевайся.

Я к нему:

— Посмотрите, она же маленькая. Толк какой с нее? Оставьте!

Фашист даже не глянул на меня, через мою голову Зое говорит:

— Ждать не буду! Ну!..

Зоя платок повязала, шубейку старенькую натянула, сунула ноги в валенки. Я на колени хотела перед фашистом броситься, она ко мне кинулась, не дает:

— Мамочка! Не надо! Мамочка! Не поможет! Мамочка! Не унижайся!

К мальчишкам, отцу обернулась:

— Берегите маму! Маму берегите! — глаза у нее сухие, не плачет, только дрожит вся: — Прощайте!

Выбежала я вслед за ней — гляжу: из всех домов девушек и совсем молоденьких девчонок выгоняют.

Шла я за колонной наших девушек до околицы. А там на нас, матерей, фашисты автоматы направили, не пустили дальше. Стояла я, глядела вслед удалявшейся колонне.

Не помню, как домой добрела. Сына забрали — было тяжело, а дочку увели — стало вовсе нестерпимо. Какие только мысли в голове не бились! Пятнадцатилетняя девочка, да в неволе, на тяжелейшей работе, в полной власти фашистов, у которых человеческих понятий-то нету совсем…

К весне 1943 года Красная Армия выросла, закалилась в боях, приобрела богатый опыт и научилась бить немцев наверняка. Увеличилось техническое оснащение Красной Армии. К этому времени советские войска окружили и уничтожили мощную сталинградскую группировку противника, освободили большую территорию страны.

После усиленной артиллерийской подготовки советская пехота совместно с танками прорвала первый и второй рубежи обороны немцев, заняла десятки населенных пунктов и 5 марта вышла на непосредственные подступы к городу. Не давая противнику привести в порядок изрядно потрепанные части и соединения, советские войска пошли на штурм Гжатска.

Чтобы уменьшить свои потери, советские войска стали обходить город с северо-востока и юго-востока. Опасаясь обходного маневра, фашисты стали сосредоточивать свои основные силы на флангах. Ослаблением обороны в центре тотчас воспользовалось советское командование.

Бойцов не приходилось торопить: они рвались вперед. Надо было спешить, хотя бы для того, чтобы не дать фашистам при отходе сжигать деревни. А гитлеровцы были отличными поджигателями. За несколько минут они успевали обежать село с бензиновыми факелами. Когда наши солдаты врывались в него, жарко пылали дома и сараи, а в свете пламени рыдали женщины и дети. Видя это, бойцы сжимали в ярости кулаки и отказывались от отдыха. Спешить, спешить, не дать врагу сжечь новые деревни! Пойманных поджигателей в плен, разумеется, не брали — им не было пощады. <���…>

Преследование противника продолжалось. На подступах к Гжатску по документам убитых и показаниям пленных установили, что перед нами отходит 252-я немецкая пехотная дивизия. Продвижение наше замедлилось. Уж очень глубок был снег, а лыж у нас не было. Немцы легко держали нас на промежуточных рубежах обороны, поскольку мы были малоподвижными и всякий маневр на фланг противника выполнялся очень тяжело. Артиллерия отстала, обозы тоже. Приходилось тратить время и на их подтягивание.

К 17 часам 5 марта дивизия двумя полками с боем захватила подступы к городу, заняв деревни Столбово, Петрецово, Хохлово. Полкам было приказано с ходу овладеть городом. Но командир 93-го гвардейского полка подполковник Лазарев, наступавший на город прямо с востока вдоль шоссе, доложил, что несет потери и продвинуться не может. В таком же положении оказался и 87-й гвардейский полк под командованием подполковника Кошелева, наступавший с юго-востока.