Антон Первушин - Юрий Гагарин. Первый полёт в документах и воспоминаниях

— Ну, а пока, — вернул нас с неба на землю Сергей Павлович, — все будет очень скромно: полетит только один человек, и только на трехсоткилометровую орбиту, и только с первой космической скоростью, то есть всего лишь в восемь раз быстрее пули. Зато полетит кто-то из вас. — Сергей Павлович обвел глазами присутствующих и после короткой паузы закончил:

— Первым может стать любой…

Беседа окончена. Знакомство состоялось. Сергей Павлович приглашает нас в цех.

Это был обычный рабочий день. Я был в цехе сборки. Крутился как раз с этим кораблем, с его подготовкой — этого корабля. <���…> И вдруг по радио, по громкой связи, а такая трансляция у нас была установлена для того, чтобы объявления какие-то делать и вызовы, по пролетам цеха разнеслось: «Ведущему конструктору срочно зайти в кабинет начальника цеха». Ну, когда такие объявления делались, то мы уже знали, что это что-то серьезное, потому что просто так такие вызовы не объявляли. Я поднялся на второй этаж, по «бытовке» зашел в кабинет Владимира Семеновича Петрова — начальника цеха, и, когда я туда вошел, я сразу заметил, что его девушка-секретарша с большим почтением держала в руках снятую трубку телефона. И по тому, с каким она почтением держала ее в руках, я почувствовал, что, наверное, звонит СП. <���…> Подношу трубку к уху, слышу голос Сергея Павловича: «Как у вас дела?» Я говорю: «Сергей Павлович, дела идут по плану, как намечено. Привезли кресло, и мы готовим сейчас его к установке в корабль». Он говорит: «Подождите. Пока ставить не надо. Я сейчас приду вместе с хозяевами». Причем, именно интонационно он так подчеркнул: «с хозяевами». «Но только прошу вас, лишнего шума чтобы не было. Вы меня поняли?» Я говорю: «Понял, Сергей Павлович». Щелк, трубка положена. Действительно, в этот день нам привезли кресла. Кресла пилота. <���…>

И, вы знаете, началась необычность происходящего… Именно в этот период. Может быть, с этого самого обычного приема техники, может быть, тогда, когда впервые Федор Анатольевич Востоков, ведущий конструктор, который на смежной фирме вел работы по креслу, скафандру и всему тому, что космонавта окружало, вот с этого момента, когда он к нам привез это самое творение своего коллектива. Мы впервые получили кресла в свое распоряжение. Уже не для Стрелки-Белки кресла, не для манекенов, как их звали: «Иваны Ивановичи», а кресла для пилота, кресла для человека. Вот в этом уже была какая-то необычность.

После этого звонка Сергея Павловича прошло, наверное, минут тридцать-сорок. Естественно, я эту информацию о том, что ожидает нас, не стал ни до кого доводить, поскольку Сергей Павлович предупредил, чтобы шуму не было. Сказал только начальнику цеха: «Владимир Семенович, имей в виду, что сейчас приедет Сергей Павлович с гостями». Сам я пошел к кораблю. Минут через тридцать пять, наверное, через сорок, в цех открывается дверь, и в двери я заметил группу товарищей. Во главе этой группы, в середине, шел Сергей Павлович в белом халате, накинутом на плечи, как обычно он это делал: порой надевал его в рукава, а порой накидывал на плечи. <���…>

Я почувствовал по реакции рабочих, сборщиков, монтажников, что они тоже поняли, что что-то происходит сейчас, в этот момент. Обычно, когда приходил Сергей Павлович, то все внимание уделялось его персоне, все смотрели только на СП. Это было совершенно естественно. <���…> А тут, представляете себе, такая оригинальная реакция, что в основном взгляды все были устремлены совсем не на Сергея Павловича, а вот на этих симпатичных ребят, которые вместе с ним зашли.

Повторю, фамилии нам их не были известны, мы не знали, «кто есть кто» и кого как зовут, какие там у них заслуги, какие звания даже. Они были в белых халатах. Были они в военной форме, в летной форме, но погон не было видно, потому что они были закрыты халатами. Я с Владимиром Семеновичем, начальником цеха, пошел навстречу. Сергей Павлович приостановился, представил нас: Владимира Семеновича — как начальника цеха главной сборки, и меня — как ведущего конструктора. Затем все вместе мы подошли к кораблю. Сергей Павлович начал ребятам рассказывать об основных характеристиках корабля. Потом, очевидно, ему нужно было по каким-то другим вопросам отойти. Он прямо сказал: «Дальше вам ведущий конструктор расскажет все, что вас будет интересовать. Задавайте ему вопросы, спрашивайте. Он вам на все ваши вопросы ответит». Ну вот, так и произошла эта первая встреча. Был ли среди них Гагарин, я в тот момент, естественно, не знал. <���…>

Кресло мы не успели установить. Его установили как раз в конце этого разговора, когда подошел Сергей Павлович и сказал: «Давайте, мы сейчас приостановим поток ваших вопросов, потому что у нас будут специально организованы для вас занятия. Вы будете специально изучать материальную часть корабля, его устройство, все его характеристики. Будете учиться управлять этим кораблем, сидеть в нем, осваивать всю его аппаратуру и все остальное. Невозможно в течение одной беседы все рассказать. Это просто ни к чему». Ну, а один из них, такой симпатичный паренек, задал мне вопрос: «Что, и экзамены будете у нас принимать?» И вот тогда впервые я услышал имя «Юрий Алексеевич». Сергей Павлович, обращаясь к этому самому симпатичному молодому человеку, сказал: «Да, Юрий Алексеевич! А что вы думаете? Закатаем вам двойку, и вот будете знать, как учиться в космос летать». Впервые было произнесено имя Юрия Алексеевича. Честно скажу, на меня это не произвело впечатление. Подумаешь, ну «Юрий Алексеевич». С ним такие же ребята были, еще шесть человек. <���…>

И потом [Сергей Павлович Королев] говорит: «Сегодня по плану должны были ставить кресло в корабль. Мы сейчас отойдем, дадим возможность поставить это кресло, а потом я предлагаю вам: кто хочет, может посидеть в корабле». Товарищи отошли в сторону. Сергей Павлович отошел с ними. Мы быстренько кресло поставили на место. Подняли его краном на уровень люка корабля, вдвинули по полозкам на то место, где ему полагалось быть, подставили площадочку, на которую нужно было подняться. Высота, в общем-то, очень приличная, когда на подставке вертикально стоит корабль. Ребята по очереди туда поднялись. Им предложили снять ботинки и кители. И вот тогда я впервые увидал в погонах этого симпатичного молодого человека. Как-то невольно я на него обратил внимание потому, что нельзя было не обратить на него внимание хотя бы из-за его чисто внешних качеств, из-за того, что стало потом всемирно известным — его обворожительной улыбки. <���…> Глаз задерживался как-то невольно на этом молодом симпатичном пареньке. И когда Сергей Павлович сказал: «Ну, что же, давайте попробуем», — тот: «Сергей Павлович! Можно, я первый?» — «Пожалуйста, Юрий Алексеевич». И он в одних носочках, без ботинок, сняв китель, подтянулся, ноги закинул в люк корабля, потом в кресло и плавно в него опустился. Я прекрасно понимаю, что, наверное, уйма переживаний в тот момент у него пронеслась, потому что он впервые почувствовал себя в кабине какого-то совершенно необычного летательного аппарата. И, наверное, каждый из них в этот момент мечтал о своем первом полете. Не мог об этом не мечтать. Не мог.