Коллектив авторов - Инновационная сложность

С другой стороны, субстанция – это принципиально ненаблюдаемый уровень реальности. Нельзя даже сказать о ней как о физической реальности, под которой традиционно понимается то, что воздействует на наши чувства или взаимодействует с приборами. Но нельзя также сказать, что это реальность мира ноуменов, так как ее понимали реалисты и которую можно познать лишь умозрительно. Скорее всего, для адекватного описания этой реальности следует ввести расширенное физическое толкование. А именно, субстанция-это реальность, воздействующая на субстратный уровень материи, но непосредственно недоступная никаким физическим измерениям и наблюдениям.

С этим уровнем материального мира физики впервые столкнулись при создании квантовой механики, которая радикально изменила наши представления об объективной реальности и о роли физического измерения. С одной стороны, в схему описания квантового объекта обязательно входит макроскопический прибор, а значит, и наблюдатель. Следовательно, мы не можем эмпирически познать квантовый мир как объективную реальность, не зависящую от наблюдателя. С другой стороны, мы не можем взаимодействовать с субстанциальным уровнем материи, и, следовательно, он для нас принципиально не наблюдаем. Но субстанция всё же должна воздействовать, согласно гипотезе А. К. Манеева, на мегавакуум, порождая через него все многообразие субстратных и реляционных форм и являясь вечно активным источником всякого движения.

Исходя из этих соображений, нам представляется, что для построения теории микромира недостаточно квантовой механики, так как она включает в схему описания только взаимодействие макро– и микромира. Необходимо еще построить теорию взаимодействия микромира и субстанции. Конечно, это очень трудная задача, так как здесь приходится действовать чисто умозрительным путем. Но именно на такой путь и вступила современная теоретическая физика при описании планковских масштабов и построении космологических моделей.

Для нынешнего этапа развития физики характерно обсуждение множества гипотез и конкурирующих парадигм. Все они предлагают радикальное изменение наших представлений о реальности в микромире. Характерной чертой этих теорий – таких, например, как теория суперструн и теория петлевой квантовой гравитации – является эмпирическая невесомость, т. е. принципиальная ненаблюдаемость непосредственных эффектов. Теоретическая физика становится похожей на математику, а математические формы и соотношения, которые изобретает математик, выражают собой некие идеальные сущности и архетипы, лежащие в основании физической реальности. Это древнее воззрение философии Пифагора – Платона соответствует неопифагорейскому подходу в современной теоретической физике.

Однако одной математики явно недостаточно. Сама современная математика нуждается в метатеории, а для успешного развития физики необходимы глубокие философские идеи и метафизическое обоснование. Современный физик-теоретик уподобляется древнегреческим натурфилософам, пришедшим к идее атома чисто умозрительным путем, а это предполагает переход к методологии познания, отличной от классического эмпиризма и рационализма Нового времени.

Следуя идеалистической традиции, мы понимаем под реальностью не только физическую реальность, данную нам эмпирически, но и реальность, данную нам в мысли. Эта ментальная, умопостигаемая реальность является уже, собственно говоря, областью метафизики.

Глубочайший кризис современной теоретической физики сравним с кризисом конца XIX – начала XX веков. Можно отметить, однако, что современная ситуация хотя и подобна, но существенно отличается от предыдущей. Это следует из того, что современная теоретическая физика выходит далеко за границы эмпирического познания и принимает форму, сравнимую по уровню абстрактности с математикой и имеющую все более опосредованную связь с эмпирическим содержанием.

Математические истины имеют внеэмпирическое происхождение и весьма косвенную связь с чувственным опытом. Однако для того чтобы математическая абстракция стала физическим понятием, нужно проделать определенную интеллектуальную работу по приданию математическим понятиям физического смысла и по физической интерпретации математических соотношений. И вот на этом этапе как раз и важна роль философии.

Конечно, на этом пути возникает много новых методологических и гносеологических проблем. Например, сейчас специалисты насчитывают до 30 и более различных интерпретаций квантовой механики. В основе каждой из них лежат определенные философские принципы и вера. К примеру, господствующая сейчас копенгагенская интерпретация Н. Бора основана на вере в то, что квантовые объекты обладают реальностью лишь в момент физического измерения. Интерпретация X. Эверетта основана на вере в реальное существование множества квантовых состояний одной частицы и следующую отсюда множественность миров в Мультиверсе.

А. Эйнштейн вообще не признавал квантовую механику в качестве законченной теории, основываясь на вере в то, что «Бог не играет в кости».

По нашему мнению, для решения проблем физики элементарных частиц необходимо переосмыслить саму идею элементарного и сложного, целого и части. Мы полагаем, что существует параллелизм математики и физики, исходя из которого при построении теории элементарных частиц следует использовать конструктивный подход и придерживаться метода генетического выведения сложного из простого.

Первичная фундаментальная структура должна постулироваться независимо от каких-либо известных физических законов и представлений. Другими словами, мы должны выбрать некоторое исходное ядро фундаментальных принципов и представлений, не редуцируемое далее ни к чему более фундаментальному. Это – своего рода «символ веры» будущей окончательной физической теории. Но при такой явной независимости и определённой свободе выбора должна сохраняться всё же неявная зависимость, которая заключается в соответствии выводимых следствий известным принципам и представлениям.

Традиция рассматривать элементарные частицы как точечные и не имеющие внутренней структуры имеет достаточно прочные основания в современной физике. Основоположник реляционной концепции пространства и времени Лейбниц исходил в её обосновании из существования трёх родов фундаментальных единиц, а именно – математической точки, физического атома и метафизической монады.

Мы полагаем, что телесность, понимаемая как неделимая целостность, является фундаментальным свойством элементарной частицы и необходимым условием таких наблюдаемых свойств, как, например, заряд спин и др. При этом внешние свойства частиц можно рассматривать как проявление во внешнем мире внутренней, непосредственно ненаблюдаемой структуры.