Коллектив авторов - Инновационная сложность

При этом если метафизическое понятие субстанции имеет древнюю философскую традицию, а понятие информации давно уже приобрело общенаучное значение, то понятие хронального континуума никогда ранее не употреблялось, хотя и имеет некоторый аналог в статической концепции времени.

Фундаментальной проблемой современной науки является природа необратимости времени. Понимание глубины этой проблемы существенно продвинулось в работах И. Пригожина и его школы после введения «второго времени», имеющего смысл внутреннего времени [304]. В этом подходе время понимается не как параметр, а как оператор, с помощью которого определяется внутреннее состояние систем.

Наш подход во многом согласуется с идеями И. Пригожина (которому все же не удалось до конца осуществить свой замысел и ввести необратимость времени на самом фундаментальном уровне реальности) и развивает их на новой фундаментальной основе, так как позволяет разделить внешнее и внутреннее время и определить два независимых временных измерения, связаных друг с другом в нелинейном и нелокальном акте взаимодействия, которое как раз и имеет операторный смысл и порождает нелинейное ветвление и расслоение времени.

Мы вводим необратимость времени исходя из предположения о существовании фундаментальной временной протяженности, которая способна изменяться в результате физического действия, что эквивалентно существованию некоторого элементарного аналога памяти в квантовом мире. Отсюда следует предельно глубокая связь физических и информационных процессов на самом фундаментальном уровне материального мира [305].

Одна из сильных позиций концепции состоит в том, что она претендует восполнить пробел в понимании квантового мира. Многие ученые, такие, например, как Е. Дж. Циммерман и Дж. Ф. Чу, вообще считают, что понятие времени не имеет смысла в микромире и пространственно-временные феномены – это макроскопический эффект, имеющий статистическую природу, подобно термодинамической температуре [306].

Мы же считаем, что как раз на микромасштабах и можно ввести фундаментальное представление времени. Но при этом понятие времени нужно связывать не с механическими движениями, которые действительно не имеют смысла в микромире, а с информационными процессами. А это возможно лишь при условии изоморфизма между механическими движениями в макромире и информационными процессами в микромире.

Редукция физических процессов к информационным позволяет расширить приложение предлагаемой нами модели времени в область психических процессов и более глубоко обосновать, таким образом, концепцию психофизического параллелизма и транзитивно-фазового времени, впервые предложенную Доббсом [307]. Таким образом, мы получаем возможность описывать работу сознания как информационные процессы, происходящие в дополнительном по отношению к внешнему пространству-времени хрональном расслоении.

Дать определение понятию времени чрезвычайно трудно по нескольким причинам. Во-первых, это предельно абстрактная философская категория, и мы можем более или менее точно определить лишь его конкретные свойства (такие, например, как длительность, последовательность и др.). Поэтому лучшее, что можно сделать на этом пути, – это применить диалектический метод восхождения от абстрактного к конкретному и последовательно переходить от самого общего понятия времени к все более содержательным его формам. Такое определение практически неограниченно, так как невозможно, пожалуй, исчерпать многообразие всех конкретных форм времени [308].

Ведь многообразие различных уровней реальности и соответствующих форм времени может быть бесконечным. Но даже если существует нижний (самый фундаментальный) уровень реальности, о чем мечтают физики в проекте построения «теории всего сущего», то удастся ли понять на этой редукционистской основе верхний уровень (по современным гипотезам – это даже не Вселенная, а Мультиверс)? И вообще – существует ли этот уровень? Эту проблему можно перефразировать следующим образом: существуют ли верхние и нижние границы пространственно-временных масштабов и соответствующая им иерархия пространственно-временных форм?

Если же удастся построить такую теорию, охватывающую все уровни актуальной реальности, то остается еще более фундаментальная проблема становления. Ведь становление – это возникновение новой реальности, которой могут соответствовать новые, не существовавшие ранее формы времени (например, сейчас интенсивно развиваются исследования социального времени информационного общества). Все эти проблемы можно отнести к онтологическим и сформулировать как проблему определения темпорологической реальности.

Но восхождение от абстрактного к конкретному само происходит во времени, поэтому, когда мы пытаемся применить его к определению времени, возникает логический круг, и мы неявно используем понятие, которое пытаемся определить. Здесь возникает другая, пожалуй, самая фундаментальная логическая проблема – можно ли в понятии выразить идею времени? Ведь понятие – это нечто статичное и вневременное, а время – это текучее и ускользающее от понятийного определения. Отсюда все трудности логического выражения идеи времени и движения.

Со времен Ньютона в точных науках господствовало убеждение в том, что время – это всего лишь математический параметр, который можно измерить с помощью равномерно идущих часов. При этом обычно игнорировали то, что любые часы основаны на периодически воспроизводимых движениях, а эти движения, в свою очередь, представляют циклическое время. Считалось, что цикличность – это внутреннее свойство часов, на основе которого определяется временной масштаб и измеряется внешнее линейное время.

Мы же предполагаем, что цикличность времени – это самый фундаментальный уровень темпорологической реальности. По сути, это универсальное внутреннее свойство всех систем, начиная от элементарных частиц и кончая глобальным временем Вселенной.

Физическим референтом линейного геометрического времени в классической механике было принято прямолинейное движение по инерции. При этом инертность понималась как свойство материальных тел сохранять свое движение. В этом механистическом представлении Вселенная ассоциировалась с гигантским часовым механизмом, каждая часть которого подчиняется строго определенным законам.

Эти законы выражались как функциональные зависимости от независимого временного параметра. В качестве такой универсальной функции в физике используют лагранжиан или гамильтониан. С появлением квантовой механики этот способ описания сохранил и даже усилил свое значение. Ведь современные попытки построить «теорию всего сущего» основаны на вере в то, что удастся найти универсальный лагранжиан, из которого можно будет получить параметры всех фундаментальных частиц, а на их основе описать функционирование более сложных систем и всей Вселенной в целом. К тому же в квантовой механике время это единственный макроскопический параметр, измеряемый с помощью лабораторных часов.