Фридрих Георг Юнгер - Совершенство техники

На определенной стадии технического прогресса человек начинает осознавать, что очутился в зоне опасности. Это ощущение примешивается к чувству удовлетворения, которое испытывает человек, наблюдая за умными машинами; в предчувствии опасности в него закрадывается страх. Когда ткачи-ремесленники в слепой, бессмысленной ярости уничтожали механические ткацкие станки, которые отбивали у них хлеб, они еще не сознавали опасности — они хотели остановить технический прогресс посредством грубого насилия, но эта попытка не могла спасти от уготованной им участи будущих пролетариев. Начальному этапу техники чужда мысль о том, что за лишнюю энергию, которую дает человеку механика, ему придется расплачиваться и чем-то поступаться. На этом этапе царит безграничная вера в экономические успехи, люди смотрят в будущее с несокрушимым оптимизмом. Не случайно развитие техники сопровождается появлением систем, предназначенных для самопрославления прогресса, возникновением теорий как эволюционного, так и революционного толка. Век техники ознаменован революциями не только в области техники. По мере того как совершенствуется техника, голоса, хором славящие светлое будущее, звучат все тише — только опыт показывает, какие преимущества и недостатки связаны с таким новшеством, как аппаратура. Только опыт приводит к пониманию того, что машинам присущи свои внутренние законы и что человеку следует остерегаться вступать с ними в конфликт. Этому учит хотя бы такая вещь, как производственные аварии. Они все чаще случаются по мере развития техники, пока наконец цифры пострадавших не достигают уровня, сравнимого со сводками военных потерь. Никакими хитроумными изобретениями невозможно полностью исключить аварии, а значит, причина кроется в каком-то несоответствии между механиком и подконтрольным ему механизмом. Производственные аварии случаются тогда, когда человек в чем-то отклоняется от предписанной ему роли homme machine, {90}когда его действия не согласуются с каузальным механизмом, которым он управляет, когда он позволяет себе отделить себя от него, будь то по причине рассеянности, усталости, сонливости или потому, что его внимание отвлеклось на какую-то другую из его механических обязанностей. И в этот момент подавляемые стихийные силы вырываются на свободу и мстят за свое угнетение, нанося удар по техническому работнику и его машине. Юстиция, состоящая на службе технической организации, штрафует рабочего за небрежность, она наказывает его за то, что при обслуживании своего автомата он не проявил надежности автомата.

Гибель «Титаника» — событие, символичность которого подчеркивается самим названием этого корабля, — была одной из таких производственных аварий. Потрясение, вызванное этим известием, становится понятным, если принять во внимание, что эта катастрофа на какой-то миг пошатнула веру в каузальный механизм техники и разрушила тот оптимизм, на котором основывалось это доверие. Тот факт, что лиссабонское землетрясение оставило более глубокий и сильный след в восприятии его современников, оказавший влияние на образ мыслей в целом, объясняется другой причиной и связан с изменением религиозных представлений: это событие настолько сильно подорвало веру в божественное провидение, что способствовало окончательному формированию каузального мышления, полностью отказавшегося от провиденциализма.

Производственная авария представляет собой частный и локальный акт разрушения, причем непреднамеренного и неизбежного, хотя каждая отдельная авария истолковывается как случай, который можно было предотвратить. [15]Поэтому авария дает лишь слабое представление о том, каких разрушений можно достичь, используя в военных целях эту близкую к совершенству технику и планомерно применяя ее как средство разрушения. Техника не препятствует такому использованию, она готова стать послушным орудием разрушения, так как преисполнена разрушительных сил. Все более тесная связь между техникой и организуемой государством войной становится понятной, если уяснить себе взаимосвязь механических и стихийных явлений. Продолжая развивать механику, техника не только умножает громадные запасы сил, послушных рациональному мышлению и работающих на него как верные слуги, с их помощью она не только создает новую организацию труда, которая регулирует производство и потребление, но одновременно она аккумулирует и силы разрушения, которые со страшной мощью обрушиваются на человека, причем это происходит с тем большим размахом, чем ближе технический прогресс подходит к своей завершающей стадии. Если мы хотим изучить взаимодействие механического и стихийного, то нигде не узнаем об этом так много, как в зоне битвы материалов. Признаться, во время первого сражения во Фландрии (июль 1917 года) самое большое впечатление на меня произвело не столько зрелище смерти и разрушения, сколько то, как преобразилась вся местность под действием механических средств. Без сомнения, в былых сражениях, например в битве при Каннах, на меньшем пространстве громоздились более впечатляющие кучи человеческих и конских трупов. Во Фландрии сражение шло на большом пространстве; войска на нем рассредоточились и так хорошо укрылись, что местность казалась безлюдной. Обстрел, не прекращавшийся несколько недель, превратил ее в лунный ландшафт, усеянный кратерами, — их вулканическое происхождение ни у кого не вызвало бы сомнений. Трудно было бы отыскать там предмет, не искореженный самым невероятным образом. Повсюду валялась развороченная и разбитая на части техника, фантастически скрученная и разодранная; самолеты, автомобили, повозки, кухни превратились в груды металлического лома, из которого торчали железные штанги и искромсанные куски листовой стали. Эта деформация технической аппаратуры — и деформация человеческого тела, которая была с ней связана, — соответствовала такой технической организации, при которой в аппаратах заключено много подавленных стихийных сил. Найдется немало людей, которые считают такие разрушения бессмысленными и необъяснимыми, потому что не улавливают соответствующих взаимосвязей. А между тем они могли бы наблюдать такие же деформации при любой производственной аварии. Они не замечают, как с развитием техники возрастает мощность деформирующих сил, как все чаще дают о себе знать такие процессы, когда что-то лопается и взрывается.

Теперь мы понимаем, что существуют зоны опасности, которые можно разграничить по степени потенциальных разрушений. Там, где взаимодействие механических и стихийных сил наиболее заметно, где технический прогресс достиг наивысшей степени, то есть в районах крупных городов, заводов, промышленных предприятий, сосредоточенных на небольшой территории, располагается зона, в которой разрушения должны привести к наиболее значительным последствиям. Эта зона располагается там, где организация труда привела к наибольшей плотности населения, где искусственное скопление людских масс достигает самых значительных величин. Разрушения же в первую очередь представляют собой угрозу для масс. Это видно хотя бы из того, какие средства стали использоваться для военных действий — средства, которые представляют собой столь высокие достижения технического прогресса, что становятся оружием массого поражения. Эти новые средства, такие как, например, ядовитые газы, отличаются фатальным сходством со средствами для уничтожения клопов. Характерный признак этих средств заключается в стремлении придать им как можно более широкое пространственное действие, их эффективность проявляется тогда, когда они применяются в местах большого скопления человеческих масс.