Мир Авиации 1998 03

Вид на первый киль изнутри Видна заправочная горловина килевого топливного бака МиГ-25Р

Стык левого киля с фюзеляжем (вид снаружи)

Низ левого крыла

Штанга противофлаперного груза (старого типа)

Линза фотоаппарата в носовой части фюзеляжа МиГ-25Р

Обтекатель антенна на правом киле

Руль направления левого киля

Основная стойка шасси

Основная стойка шасси

Ниша основной стойки шасси

Канал воздухозаборника. На переднем плане — турбулизатор

Передняя стойка шасси (спереди сбоку)

Штанга ПВД

ПВД резервной системы

МиГ-25РУ на посадке Фото из архива С.Пазынича

МиГ-256М. Борт 43 Актубинск. зима 1995 г Ныне является экспонатом Таганрогского музея авиатехники Фото А. Михеева

Кабина пилота МиГ25БМ Фото А. Михеева

МиГ-25БМ борт 37 Ахтубинск. май 1995 г Снимок сделан за три до разделки самолета в Таганроге. Фота А. Михеева

УТРАТА

14 июля не стало Марка Лазаревича Галлая, заслуженного летчика-испытателя СССР, удостоенного звания героя Советского Союза, воина, совершившего во время Великой Отечественной войны 80 боевых вылетов, ученого, защитившего в период летной карьеры диссертацию кандидата технических наук, а позже и доктора технических наук, авторитетного специалиста, активно участвовавшего в подготовке первых пилотируемых космических полетов, писателя, произведения которого, посвященные авиационно-космической тематике, завоевали у читателей широчайшую популярность. Природа одарила Марка Лазаревича поистине многогранным талантом, и он щедро отдавал его людям.

Наверное, нет необходимости говорить о жизненном пути этого замечательного человека. Основные вехи его биографии хорошо известны из написанных им книг, хотя о себе в книгах он писал очень скупо, а все больше о профессии летчика и о коллегах. Марк Лазаревич удостоен многих правительственных наград, но жизнь его отнюдь не была усыпана розами. Ему пришлось пережить труднейший период, когда в угоду идеологическим установкам руководства страны его почти лишили возможности заниматься любимым делом. Надо ли говорить, какая это трагедия для летчика, находящегося в расцвете творческих сил. Очевидная несправедливость не сломала и не ожесточила Марка Лазаревича, он остался человеком чести, по-прежнему был обаятельным и доброжелательным в общении. К счастью, через некоторое время ему удалось вновь вернуться к испытаниям новейшей авиационной техники.

Кто хоть раз общался с Галлаем, навсегда запоминал присущую ему чистую литературную речь, тонкий юмор, добрую иронию. До конца своих дней Марк Лазаревич сохранял ясный аналитический склад ума и редкую способность кратко и емко выражать свои мысли, собственным примером как бы дисциплинируя и мышление собеседника. Удивляло и постоянное желание этого человека познавать новое. В 90-х годах, будучи уже явно не в летном возрасте, он совершил несколько полетов на легкомоторных самолетах. И не в качестве пассажира! Летал уверенно и управлял самолетом только с левого — командирского кресла (другого места не признавал).

Марк Лазаревич пользовался уважением любой аудитории. И не только как большой авторитет и заслуженный специалист. Подобное чувство вызывали его чисто человеческие качества — настоящего интеллигента в изначальном понимании этого слова. Будучи человеком весьма известным, и не только в своих кругах, Марк Лазаревич оставался доступным. При общении с ним никогда не ощущалась та незримая стена, возникающая обычно между собеседниками, разными не только возрасту, но по положению в обществе. Такая манера поведения, основанная на уважении к человеку как таковому, была присуща ему самым естественным образом.

Главным интересом его жизни оставалась авиация, ее история и люди, работавшие в этой сфере. Много лет Галлай состоял членом ученого совета Института Истории Естествознания и Техники. Особое удовольствие ему доставляло общение с историками, одновременно являющимися авиационными специалистами — летчиками и инженерами. Разговор на общем профессиональном языке существенно упрощал взаимопонимание. Следует указать на весьма необычную и существенную роль Галлая в создании истории авиации. Конечно, знания и память человека, непосредственно делавшего эту историю, имели огромное значение. Но главное заключалось в другом. Марк Лазаревич учил думать, учил методологии исследования. Причем делал это своеобразно и удивительно доброжелательно. Критики, как таковой, он почти никогда автору не высказывал. Часто задавал вопросы, осмысление которых нередко приводило авторов к существенной переработке своих произведений, иногда давал советы, очень помогавшие в работе. Бывало, что подлинный смысл его советов раскрывался не сразу. Как-то мне довелось обсуждать с ним одну из своих работ. Чувствовалось, что Марк Лазаревич не вполне согласен с некоторыми доводами, основанными на архивных документах, которые я воспринимал как единственное объективное доказательство. Галлай не спорил (он вообще не любил спорить, а обычно просто излагал свое мнение), но сказал: «Помните, что документы пишут люди.» Истинный смысл сказанного стал мне понятен позднее. Как же он был прав! Сколько раз впоследствии доводилось убеждаться в этой его правоте. Можно смело утверждать, что Галлай обладал еще одним талантом — он был Учитель от Бога.