История Авиации 2000 06

A-20G-30 из состава 13-го гвардейского дальнебомбардировочного полка ВВС ЧФ. По три самолета этого тина было придано каждой эскадрильи бомбардировщиков. Сокологорное, Южная Таврия, апрель-май 1944 г.

А-20ДС) со шкворневой установкой 12,7-мм пулемета УБТ из состава 13-го гвардейского дальнебомбардировочиого полка ВВС ЧФ.

Сокологорное, Южная Таврия, апрель-май 1944 г.

Bf110G-З обер-лейтенанта Фритпа Бюлоффа из состава AufklSt «Крым». Осуществляя прикрытие караванов. его экипаж записал на свой счет пять побед. Констанца, весна 1944 г.

Ил-2МЗ из состава 8-го гвардейского штурмового авиаполка ВВС ЧФ. Саки, п-ов Крым, апрель-май 1944 г.

Ил-4Т старшего лейтенанта Менгунова из состава 5-го гвардейского минно-торпедного авиаполка ВВС ЧФ. Сокологорное, Южная Таврия, весна 1944 г.

Ил-2МЗ из состава 47-го штурмового авиаполка ВВС ЧФ. Сокологорное, Южная Таврия, апрель-май 1944 г.

На редкость малоэффективными оказались действия пикирующих бомбардировщиков Пе- 2, изначально предназначенных для ударов по малоразмерным целям. За всю операцию они добились всего лишь двух подтвержденных попаданий в транспорт «Дуростор» и, видимо, могут претендовать на одну-две БДБ. На фоне того, что пе-2 создавался именно для ударов по малоразмерным целям это на первый взгляд кажется невероятным. Однако, попадать в движущиеся корабли нашим летчикам оказалось особенно тяжело, поскольку тяжелая и аэродинамичная «пешка» даже с выпущенными тормозными решетками быстро разгонялась до 670-680 км/ч и уже на высоте 1300 метров экипажам приходилось начинать вывод своих машин из пике. Ко всему прочему, Пе-2 на пикировании отличался известной «дубоватостью», так как плотно «сидел» в воздушном потоке, а потому если экипаж атакованного корабля вовремя успевал начать описывать циркуляцию, довернуть самолет по курсу было почти невозможно. Для сравнения укажу, что немецкий Ju87 имел установившуюся скорость пикирования 550 км/ч и в полном смысле «ходил за ручкой и педалями».

Необходимо, правда, отметить то обстоятельство, что большинство успехов было достигнуто «лаптежниками» в начальный период войны, когда основная масса топившихся ими судов и кораблей почти не имела как эффективных средств ПВО, так и прикрытия истребителями. Это позволяло экипажам «Юнкерсов» при выходе на рубеж атаки прибирать газ, тормозя самолет, после чего эффектно выполнив переворот, уходить в пике, нанося свои точные удары зачастую в почти полигонных условиях.

Экипажи «пешек» в большинстве своем вынуждены были, несмотря на собственное истребительное прикрытие, пробиваться к цели сквозь атаки «мессеров» и плотный, а также традиционно хорошо организованный немцами зенитный огонь, который велся из всех стволов, включая знаменитые 88-мм (а иногда и 105-мм) орудия. Попытка уменьшить скорость в этих условиях перед выходом в точку пикирования привела бы к еще большим потерям, хотя, возможно, число потопленных судов несколько возросло.

Наибольшего успеха в ходе операции добились штурмовики, поскольку совершили вылетов вдвое больше, чем все остальные типы ударных самолетов флота – 1070. При этом потери составили всего 19 машин. Безусловно, отрицательно сказалась на деятельности штурмовой авиации нехватка горючего и боекомплекта. Не от хорошей жизни для ударов по кораблям приходилось использовать 100-кг бомбы, в то время как Ил- 2 обладал возможностью подвески двух куда более мощных ФАБ-250. При ударах по морским целям их эффективность была примерно в 3-3,5 раза выше «соток». Почти наверняка можно предположить, что «недогруз» «горбатых» объяснялся исключительно перетяжеленностью конструкции военного выпуска и недобором мощности моторов АМ- 38. Последних было изготовлено всего в 1,2 раза больше чем самих штурмовиков(!), что заставляло техперсонал авиачастей многократно превышать моторесурс силовых установок. Нехватало высококачественного авиабензина и масла, что также отрицательно сказывалось на «тяговых» характеристиках «горбатых».

Далеко недостаточно использовались нашим командованием и возможности истребительной авиации. Она лишь сопровождала ударные самолеты, что, впрочем не могло предотвратить их сравнительно высоких потерь от воздействия воздушного противника. Очень слабо использовались возможности истребителей осуществлять бомбовые удары и штурмовку вражеских кораблей, несмотря на тот факт, что с начала 1944 г. «Киттихауки» и «Аэрокобры» Северного флота весьма эффективно использовались в этом качестве. Машины этих типов имелись и на Черноморском флоте – два полка «Кобр» и примерно столько же «Киттихауков» (из них почти полностью состояли 7-й и 62-й ИАП, а также одна из эскадрилий 30-го РАП). В операции нашли применение менее половины этих самолетов. 11-й Гв. ИАП находился в Одессе, 62-й ИАП в Лазаревском, а 7-й ИАП (кроме одной эскадрильи) – в Геленджике. По воспоминаниям известного черноморского летчика-истребителя К.Д.Денисова экспериментировать с бомбодержателями в 11-м гвардейском полку стали лишь в конце апреля – начале мая. Можно предположить, что истребители-бомбардировщики нашли бы себе многочисленные жертвы из числа мелких кораблей и судов, широко использовавшихся в финальные дни эвакуации.

Все это конечно уменьшило потери, понесенные противником. Реально они составили: из 13 судов свыше 1000 бр.т потоплено или тяжело повреждено восемь (61,5%), еще два серьезно повреждены, но были введены в строй в ходе операции, из шести судов от 500 до 1000 бр.т – три (50%), из примерно 20 мелких теплоходов и буксиров – семь (35%). Казалось бы успех наших моряков и летчиков очевиден, так как усредненная величина уничтоженного транспортного тоннажа составляет почти половину – 48%! Однако процент потопленных вражеских БДБ гораздо ниже: их погибло всего шесть – семь, причем непосредственно в ходе эвакуации только две или три. Это можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, мелкосидящие баржи оказались трудноуязвимыми целями как для стрельбы торпедами, так и топмачтовых или пикирующих бомбардировщиков. Фактически, единственным эффективным средством для борьбы с баржами были штурмовики, однако сравнивая БДБ с другими типами судов, приходится признать, что первые были куда лучше защищены и маневреннее. Во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов и материальный фактор. В соответствии с приказом Наркома ВМФ «Об установлении денежных наград личному составу подводных лодок, торпедных катеров, катеров- охотников и экипажей самолетов ВВС ВМФ за потопление кораблей противника» от 3 июня 1943 г. за потопленный транспорт (как правило, в качестве 1000-тонных транспортов в наших донесениях фигурировали даже небольшие буксиры) выплачивалось: командиру и штурману по 3 тысячи рублей, стрелкам по тысяче, за потопление же баржи всего 1000 и 300 соответственно. В то же время быстроходными баржами было вывезено до половины личного состава 17-й армии. Чуть больше платили за потопление сторожевого корабля или тральщика. Их потери в ходе операции также не сильно впечатляли: один тральщик и семь или восемь охотников (в т.ч. один крупный) потоплены, примерно такое же число получили повреждения. Имевшие меньшее зенитное вооружение корабли румынского флота пострадали сильнее.