Техника и вооружение 2010 07

Также не получили распространения санитарный снегоход конструкции НАМИ и снегоход Ирбитского завода, как показавшие неудовлетворительные параметры надежности и проходимости.

Снегоход (мотосани) НАМИ МС-1 был построен по проекту Б. Шишкина по схеме мотосаней изобретателя Куприянова, реализованной в опытном образце еще в 1920-е гг. Из особенностей этих мотосаней можно отметить использование так называемого «движителя Неждановского». Для применения на снежной целине этот движитель являлся теоретически безупречным, однако все попытки его практической реализации неизменно терпели неудачу. Не стал исключением и снегоход НАМИ. Несколько удачнее сложилась судьба легких связных аэросаней НКЛ-34. Они проектировались в ЦКБ ГСДП (бывшее ОКБ-41) в 1942 г. в рамках реализации научно-производственных тем №9 и №11 плана работ КБ, предусматривавших составление проекта простейших аэросаней по заданию ГАБТУ НКЛ-34, как и РФ-7, имели четырехлыжную схему.

Однако ведущий конструктор НКЛ-34 Ю.К. Барташевич (одним из первых в отечественной практике) применил на аэросанях торсионную подвеску, что позволило существенно снизить их массу и габариты. Еще одной особенностью аэросаней было расположение мотора в нижней части корпуса и применение ременной передачи к винту, что значительно повысило устойчивость машины. На образце, проходившем испытания на полигоне ГАБТУ, использовались лыжи специальной конструкции, что не исключало при массовой постройке установки на аэросани обычных беговых лыж на 80 кг. К 1944 г. силами КБ были изготовлены пять аэросаней НКЛ-34.

Использованы иллюстративные и документальные материалы ГАРФ, РГАЭ и частных коллекций.

Станислав Воскресенский

Окончание. Начало см. в « ТиВ» №6/2010 г.

Разумеется, все испытательные пуски Р-5М, за единственным исключением, осуществлялись без натурного ядерного заряда. В январе-июле 1955 г. провели заводские и летно-конструкторские испытания, в ходе которых 13 из 14 пусков завершились успешно. Попутно был выявлен флаттер аэродинамических рулей, который устранили, несколько изменив их конструкцию и повысив жесткость кинематики привода. В августе-ноябре выполнили еще 10 пристрелочных пусков летно-конструкторских испытаний на дальности 1165-1190 км, в том числе восемь успешных. С 11 января 1956 г. начался зачетный этап.

После четырех пусков с макетными головными частями, 2 февраля состоялось историческое событие – первый в мире пуск баллистической ракеты с подрывом реального ядерного боевого заряда. В ряде воспоминаний утверждалось, что инициатором этого небезопасного эксперимента стал лично министр обороны Г.К. Жуков. Полет ракеты, запущенной на максимальную дальность, прошел вполне успешно и завершился наземным ядерным взрывом. Ракетчики поздравляли друг друга. Вернувшись в Москву, С.П. Королев под большим секретом сообщил своим ближайшим соратникам о том, что мощность ядерного взрыва составила 80 кт – в 4 раза больше, чем в Хиросиме!

Однако на самом деле ядерный заряд головной части отработал намного скромнее. Летчики самолетов Ил- 28, направленных в район взрыва, доставили пробы воздуха. Уровень радиоактивности соответствовал фоновому или немного превышал его. Оказалось, что мощность взрыва соответствовала лишь одной сотой номинальной мощности бомбы РДС-4.

Объяснение случившегося конфуза приведено в публикации газеты «Красная звезда» от 5 августа 1995 г.: «В феврале 1956 г. впервые осуществлен запуск ракеты с ядерной боеголовкой – королевской Р-5М. У нее на морозе выключился обогрев головной части, надежно сработала только автоматика подрыва. Взрыв получился с большим недобором мощности – в режиме так называющего «тлеющего заряда».

Действительно, перед пуском в Поволжье стояли сильные морозы. Судя по воспоминаниям Б.Е. Чертока, у ядерщиков барахлила «нейтронная пушка». В книге Я. Голованова «Королев» также сообщается о том, что при предстартовой подготовке в корпусе головной части было зафиксировано падение температуры, которое в дальнейшем приостановили. Много позднее начальник полигона В.И. Вознюк вспоминал о том, что один из его офицеров обнаружил выпавший штекер разъема электрообогрева головной части и вставил его на место. Об этой «находке» промолчали. Неизбежное расследование сказалось бы самым губительным образом как на судьбах людей, так и на ходе работ. Члены Государственной комиссии во главе с Г.М. Зерновым прикинули степень охлаждения заряда и сочли ее допустимой. Видимо, сказалось и стремление не задерживать пуск и своевременно отрапортовать высшему руководству – в Москве шел XX съезд Партии.

Участвовал ли Королев своими доверительными рассказами о невероятно мощном взрыве в заранее скоординированном блефе или сам не обладал всей полнотой информации – неизвестно, но последующий ход освоения Р-5М указывает на то, что высшее руководство сочло нештатное срабатывание ядерного заряда досадной, но несущественной мелочью. Больше пуски Р-5М с натурным ядерным зарядом не производились. Правительство своим постановлением от 21 июня 1956 г. приняло ракету Р-5М на вооружение, определив при этом диапазон дальностей от 500 до 1200 км, а показатели точности по дальности и в боковом направлении – величинами 8,4 и 4,8 км. Поскольку последние характеристики не соответствовали заданным в 1954 г., правительство предписывало довести их до требуемого уровня к 1 июля 1957 г., а еще через год улучшить эти показатели до 4 и 3 км соответственно.

Намного раньше, еще 21 октября 1954 г., правительство приняло постановление о серийном производстве Р-5М, которое развернули на днепропетровском заводе №586, ранее освоившем ракеты Р-1 и Р-2. В 1956 г. там было выпущено 40 ракет, а еще ранее – пять ракет. В дальнейшем ежегодный выпуск довели до 200 ракет. Производство продолжалось до 1959 г., когда завод изготовил 25 изделий.

Двигатель РД-103 ракеты Р-5М.

Работы по улучшению точности Р-5 передали в расположенное там же ОКБ-586 главного конструктора М.К. Янгеля: коллектив С.П. Королева был перегружен важнейшей межконтинентальной тематикой. Усовершенствованная модификация «пятерки» для начала получила неблагозвучное обозначение – «изделие 8К51 ЗУК?> (значительно улучшенной кучности), а затем стало именоваться 8К52. Несколько таких изделий изготовили в Днепропетровске в 1958 г., а часть из них даже испытали пусками на полигоне. Однако к этому времени «пятерка» устарела, и 13 мая 1959 г. работы в этом направлении прекратили для того, чтобы сосредоточить силы ОКБ-586 на новых ракетах Р-14 и Р-16.