Людмила Данилова - Камень, глина и фантазия

С белым камнем расставались неохотно, при любом случае пытаясь оставить его на стенах зданий хотя бы в виде декоративных украшений и облицовки, если не полной, то отдельных частей строения. Москву же по традиции продолжали величать белокаменной.

Одно из древнейших гражданских строений Москвы — Грановитая палата в Кремле.

Это двухэтажное, с огромным квадратным залом здание предназначалось для различных торжественных церемоний. Здесь принимали иноземных гостей, заседали земские соборы, отмечались победы русских войск. Грановитая палата была построена в 1487–1491 годах из кирпича, но главный ее фасад по традиции облицевали белыми, отесанными на четыре грани блоками. Отсюда и название палаты — Грановитая. Такие граненые камни позднее назовут «бриллиантовым рустом», а современники о нем сказали: «грани аки чешуя».

В одной старой книге мне встретилась фраза о том, что русские зодчие заставили камни петь. И я подумала, что эти слова в значительной мере относятся к известняку. В мелодии архитектурной песни белокаменный узор зданий всегда звучал мажорно. Из белого камня вытесывали валики для обрамления кокошников, шары-оусины, дыньки, балясины, столбики для наличников, колонны и другие детали. Это пиршество белого декора на фоне краснокирпичных стен создавало радостное, приподнято-праздничное настроение.

В Москве, неподалеку от Чистых прудов, за почтамтом, в тесном переулке привлекает внимание исключительным декоративным убранством так называемая Меншикова башня. На самом деле это не башня, а ярусная церковь, напоминающая башню. Она украшена гирляндами цветов и плодов, головки ангелов улыбаются нам со стен. Изящные витые колонны и мощные волюты главного фасада поражают своей необычностью. Все тщательнейшим образом вытесано из белого известняка.

Сподвижник и любимец Петра I Александр Данилович Меншиков, этот «счастья баловень безродный», как сказал о нем поэт, поручил в 1701 году архитектору И. П. Зарудному построить в своей усадьбе каменный храм во имя Архангела Гавриила. Легенда объясняет: «святейший князь», «полудержавный властелин» пожелал иметь собственный храм выше колокольни Ивана Великого.

Иван Зарудный прекрасно справился с заданием. Деревянный шпиль каменной башни вознесся в небо на полторы сажени выше, чем кремлевский столп, и достигал 83 метров. Эффект был поразительным: башня с ее четким силуэтом, легкая, стройная, будто вонзалась в небо и царила над невысокой тогда застройкой города. На башне были установлены английские часы и подвешены пятьдесят колоколов. Часы отбивали каждый час и четверти часа, а в 12 часов начиналась колокольная музыка и продолжалась полчаса. Мелодия та звучала даже в отдаленных уголках Москвы.

В 1723 году, 14 июня, в два часа пополудни «наступила великая туча с зелным вихром и испустила из себя со страшным громом перун» (молнию. — Л. Д.)*, который угодил прямо в шпиль башни. Пожар причинил большой ущерб. Сгорело завершение церкви, пропали часы, разрушились каменные своды. Много лет прошло, пока башню починили, но она так и осталась без устремленного в небеса шпиля. Такой мы видим ее и сегодня.

Есть в Москве, возле стадиона «Динамо», яркий нарядный архитектурный ансамбль. В нем размещается Военно-воздушная инженерная академия имени Н. Е. Жуковского, которую в свое время закончил первый космонавт Земли Юрий Гагарин. Великолепный ансамбль сооружен 200 лет назад талантливым зодчим М. Ф. Казаковым как путевой дворец для отдыха императрицы Екатерины II перед въездом в первопрестольную столицу. Архитектор по традиции широко использовал в отделке всех строений белый известняк. На фоне красных стен отчетливо выделяются детали: кружевные узоры арок, наличников, ворот, башен, выполненные из мягкого белого камня.

В том же XVIII веке был построен в Москве акведук, облицованый известняком, аркада акведука видна на пересечении проспекта Мира с рекой Яузой. Уже тогда Москва ощущала недостаток в хорошей питьевой воде, москворецкая и яузская вода была загрязнена стоками нечистот, а колодцы не могли напоить большой город. Недалеко от столицы, в Мытищах, обнаружили отличную ключевую воду, ее-то и решено было подавать в Москву. В Мытищах соорудили 28 специальных бассейнов для сбора воды. Из них она по глиняным трубам самотеком по закрытой галерее поступала в город. Для поддержания галереи при переходе через Яузу выстроили мост для водопровода — акведук. Он выведен на 21 арке. Длина его 356 метров. Первоначально высота арок доходила до 20 метров, теперь из-за наносных земель высота значительно меньше. Кирпичный акведук, облицованный белым камнем, был самым большим в России каменным мостом того времени. На его строительство, которое завершилось в 1785 году, была отпущена огромная сумма денег, ежегодно на работах по сооружению водопровода трудились 300–400 солдат. За деньги, вложенные в строительство, и большой труд акведук в народе прозвали «миллионным мостом».

Мячковский известняк использовали в своих строениях такие выдающиеся архитекторы, как В. И. Баженов, М. Ф. Казаков, Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьев и др. Им облицованы цокольные этажи и колонны многих домов Москвы периода русского классицизма. Белый камень мы встретим на главном фасаде и пилонах ворот старого здания Московского университета, на здании Опекунского совета (ныне здание президиума Академии медицинских наук СССР), доме Пашкова, в котором сегодня размещается главная библиотека страны. Мячковским камнем облицован портик Большого театра.

Колонны небольшого диаметра из известняка обычно возводили целиком из блоков цилиндрического сечения. Но если колонна несла большую нагрузку и должна быть толще полуметра, тогда вытесывали дугообразные блоки и «связывали» их тонким слоем известкового раствора, а образовавшееся внутреннее пространство заполняли бутом и заливали раствором, именно так сделаны колонны Большого театра. Иногда сначала возводили тонкий кирпичный столб и затем облицовывали его камнем.

После пожара Москвы в 1812 году перед зодчими и строителями встала задача быстро восстановить разрушенный город, вернуть ему былую красоту. Тогда-то стали добывать и использовать в строительстве известняк из каменоломен у Дорогомилова, на Пресне и в других местах современной городской территории. Но этот московский камень отличался твердостью и хрупкостью. Он плохо поддавался тёске и применяли его в основном для фундаментов и как бутовый камень.

В тяжелое время восстановления Москвы белый камень был доступен не всем, кто строил для себя жилье, и в моду вошло подражание белому камню. Фасады домов штукатурили и в нижней части рустовали под камень. Для этого по сырой штукатурке проводили бороздки, имитируя блоки известняка. Деревянные колонны и полуколонны также штукатурили и белили. Скромные по размерам особняки приобретали облик представительных белокаменных дворцов.