Георгий Бабат - Магнетрон

— Ладно, приходите к шести утра на аэродром, я выпишу на вас пропуск, — угрюмо произнес летчик, потирая свои гладко выбритые щеки.

— Ну, иди с миром, — вздохнул Сидоренко, — катись.

Не сразу решился Веснин постучать к Цветовскому. Ведь был уже первый час ночи. В нерешительности взялся Веснин за ручку двери. Полированный шар легко повернулся с чуть слышным скрипом.

— Входите, входите! — раздался голос Цветовского.

В комнате горел свет. Цветовский был уже в постели, поверх одеяла лежали чертежи и схемы. На соседней кровати громко храпел Мухартов. Его верхняя губа в «наусниках» опускалась и вздымалась в такт его ровному дыханию.

— Я был уверен, что вы зайдете ко мне, — сказал Виктор Савельевич Веснину. — Вам Илья Федорович, вероятно, достаточно подробно описал, какие у нас тут осложнения. У них на рации тут огромный запас газотронов старых выпусков, еще моей конструкции, до того, как ее успел испортить Женя Моторин…

Веснин вспомнил, как резко охарактеризовал Дымов эту конструкцию Цветовского, но сдержался и промолчал.

— И из всех этих газотронов, — продолжал Цветовский, — я не могу выбрать комплект, который работал бы без обратных зажиганий. Сегодня у меня совсем руки опустились. И вот теперь я лежу и думаю: что же мне еще предпринять? Вы ведь тоже занимались обратными зажиганиями. Вот почему я надеялся, что вы непременно зайдете и мы посоветуемся. Я не гасил света, чтобы не уснуть. Илья Федорович сказал мне, что вы в театре. Вот я и ожидал, что после театра вы непременно зайдете ко мне.

Веснин понял, что сейчас бесполезно было бы говорить с Цветовским о чем-либо, не касающемся обратных зажиганий в выпрямительных установках. Со свойственной ему добросовестностью он стал обдумывать создавшееся у Цветовского положение.

— Я уж пробовал и токоограничивающие сопротивления, как те, что вы на станции Медь на тяговой подстанции ставили, — говорил Цветовский. — Толчки тока, конечно, уменьшились, но все равно обратные не ликвидировались…

— Знаете, Виктор Савельевич, — сказал наконец Веснин, — запас газотронов, вы говорите, здесь большой. Я бы переделал установку на последовательное включение газотронов. Вместо каждого газотрона включил бы по два последовательно.

— Но у меня тогда вдвое возрастут потери энергии.

— Потери в вентилях теперь составляют две десятых процента, — возразил Веснин, — а если они возрастут вдвое, это все равно будет меньше половины процента. Потери же в токоограничивающих сопротивлениях у вас составляют пять процентов.

— Ну, а будет ли напряжение равномерно распределяться между последовательно включенными вентилями, если не применять делителей напряжения?

— Да ведь это подтверждается статистикой, что при последовательном включении вероятность обратных зажиганий значительно уменьшается. Если вы, Виктор Савельевич, читали обзоры нашей внезаводской инспекции, то там они это всегда отмечают.

Но Цветовский приводил всё новые и новые доводы против последовательного включения.

Веснин сначала терпеливо отвечал на каждый из них, потом стал раздражаться.

— Виктор Савельевич, конечно, это не уравнение первой степени с одним неизвестным, которое допускает только одно-единственное решение. Всякая инженерная проблема может быть решена бесчисленным количеством разнообразнейших способов. В данных конкретных условиях то, что я вам предлагаю, мне кажется самым рациональным. Но, конечно, вы вправе принимать любое другое решение.

— Вообще говоря, я уже думал об этом последовательном включении, — глубокомысленно заметил Цветовский.

Веснин невольно улыбнулся, вспомнив наставление Мочалова: «Не говорите: я думал ».

— Вы извините меня, Владимир Сергеевич, — продолжал Цветовский, — я всегда так поступаю, если мне кажется нечто очень легким, доступным и желательным. Я в таких случаях стараюсь привести доводы, которые могли бы заставить меня от такой находки отказаться. Делаю я это для вящей крепости. Что крепко, того и купоросом не возьмешь. А что начнет поддаваться, от того я и отказываюсь. Видите, ваше предложение, хотя оно и весьма примитивно, не поддалось. Теперь позвольте вас поблагодарить. Очевидно, сегодня, впервые за все время этой командировки, я усну спокойно. Прошедшую ночь я по здешним кладбищам бродил, чтобы хоть немного развлечься… Я вообще любитель этого дела — изучаю надгробные надписи. Вот и вчера любопытный памятник попался.

Цветовский выдвинул ящик ночного столика, достал оттуда записную книжку, перелистал ее и, найдя нужную страницу, прочел:

— «Дорогому Бене, которого я встретила на улице Дюка Ришелье и была ему верной женой в течение двух лет и семи месяцев. Беня, помни одну меня, как я лишь одного тебя буду помнить».

Но Веснин даже не улыбнулся.

— Виктор Савельевич, — сказал он, — а ведь я шел к вам по своему личному делу. Хотел просить вас доложить вместо меня на конференции о наших сварочных прерывателях.

— Узнали, что Рокотов руководит секцией, и испугались?

— Нет, признаться, я этого даже не знал. Мне просто позарез надо завтра быть в Москве.

— Глупости какие вы говорите! Как это можно быть в Москве, когда вам предстоит такая честь? Доклад на Всесоюзном совещании — это огромная честь. Я, например, еле выпросил для себя гостевой билет. И то дали потому только, что я сослался на вас: наш, мол, инженер докладывает.

— Виктор Савельевич, — взмолился Веснин, — завтра совещание в главке! От моего присутствия зависит судьба магнетрона. — И, не дав Цветовскому возразить, Веснин продолжал: — Создалось положение, что в главке могут недооценить важнейших преимуществ магнетронных генераторов. Я только сегодня сам уяснил себе истинное положение вещей благодаря разговору с летчиком-испытателем, — который оказался моим другом детства… Возможность получить направленный узкий луч при излучателях малых габаритов — это поистине неоценимое качество сантиметрового диапазона…

Цветовский спустил на пол босые ноги, задрапировался одеялом наподобие римской тоги и, сокрушенно глядя на Веснина, сказал:

— Молодой человек! Моя жена очень честолюбива. Олимпиада Макаровна в этом, как и во многом другом, подобна леди Макбет. Ей было бы очень приятно видеть мою фамилию в списке докладчиков на этой уважаемой конференции. Но я не был, не есть и не буду Макбетом. Я не намерен потворствовать вашей минутной прихоти. Я отказываюсь от предложенной мне чести!

Цветовский сел на кровать, подобрал ноги и натянул на себя одеяло до самого подбородка.