Георгий Бабат - Магнетрон

— Да, — вздохнул Рубель, — теперь я сухопутный моряк. Все писал прожекты и представлял докладные, ну и дописался до того, что на берег списали.

Оказалось, что Рубель работает в одном из управлений Военно-Морского Флота. Он ведал вновь организованным отделом радиообнаружения.

— Вызвал меня адмирал и говорит: «Ратуешь за это дело, ну и берись за него, возглавляй». И вот, слуга покорный, плаваю с той минуты в бумажных морях. Не хотите ли ко мне в штурманы? Нет, без смеха. Тогда, помните, на «Фурманове» за чашкой чая…

— И стаканом доброго вина, — засмеялся Веснин.

— Пускай так. Но дело в том, что в ту пору это были лишь мечты, фантазия. А теперь под моим началом целый бюрократический аппарат. Право, Владимир Сергеевич, вам морская форма будет к лицу. Переходите к нам на службу! Аттестуем вас, и будете «моряк, красивый сам собою».

— Жаль, что ваше предложение, увы, не в моей власти реализовать.

— Понимаю. Государственные интересы прежде всего. Но все же при желании вы могли бы кое-что сделать и для нас. Я хочу организовать курсы усовершенствования командного состава Военморфлота. Не согласитесь ли вы прочитать нашим командирам несколько лекций о технике сантиметровых волн?

— Сказать по совести, — возразил Веснин, — я лектор начинающий, и к тому же, как сказал бы наш общий знакомый инженер Муравейский, маловыдающийся…

— И все же, если бы вы согласились, то мои командиры имели бы большие преимущества, несмотря на вашу неопытность как лектора. Наука усваивается наиболее полно в стадии ее возникновения. За последнее столетие наше познание процессов горения неизмеримо возросло. И все же для начинающего нет ничего лучше, как прочитать старинную книжку Фарадея История свечи .

Веснин смутился и покраснел:

— Не сердитесь на меня, Никита Степанович, если я приведу вам слова Крылова о вас. Помните, тогда, провожая меня с крейсера, вы дали мне рекомендательное письмо. Алексей Николаевич, прочитав его, сказал: «Рубель вообще очень любит поощрять…»

— Ах, это вы насчет Фарадея? Ну, тут я, кажется, действительно немного перехватил… Основы импульсной техники, — продолжал Рубель, — будет вести Горбачев. Дымов прочтет о производстве. А вам только приборы. Согласны?

По мраморным ступеням, покрытым красным ковром, поднимались и проходили в распахнутые двери конференц-зала деятели науки. Некоторых Веснин узнавал по фотографиям, но большинство были ему вовсе незнакомы.

Профессора, члены-корреспонденты, академики собирались группами, здоровались, называя друг друга запросто по именам, обсуждали негромко вопросы, касающиеся текущей работы того или другого исследовательского института или вуза.

Неожиданно среди этих солидных ученых Веснин увидел стройную, худощавую фигуру молодого летчика в парадной форме и с рыжими бачками на румяных щеках. Это был Анатолий Сидоренко. Он оглядел зал и бегом кинулся к Веснину:

— Радуюсь твоему успеху, горжусь тобой!

Пожав руку Рубелю, он сказал:

— У вас железная хватка. Вы, товарищ моряк, нацелили Веснина на всевидящий луч. Но и авиация тоже не подкачала. Это мы, летчики, подбросили однажды Володю, весьма своевременно, на одно совещание в город Москву.

— А сейчас что ты тут, в Москве, делаешь? — спросил Веснин. — В командировке?

— Нет, я в отпуску, гощу у родителей жены и явился сюда специально передать тебе ее приглашение посетить нас. Рита всегда говорит, что для математика ты очень мил. — Сидоренко повернулся к Рубелю: — И если вы также найдете время зайти к нам, мы будем очень вам рады.

— Прежде всего разреши тебя поздравить с законным браком! — воскликнул Веснин и хлопнул Сидоренко по плечу. — А Рита как? Театр оставила?

— Нет, я велел ей держать экзамен в театральную школу Малого театра, и, представь, ее приняли.

— Послушай, — удивился Веснин, — а как же система Станиславского?

— Да, — вздохнул Сидоренко, — там у нас ничего не вышло.

— А та брюнетка с выразительными глазами, помнишь, которая играла Регану?

— Арфик Ваганова! — подхватил Сидоренко. — Так если ты боишься, что тот летчик зря брился, могу тебя успокоить. Они вчера поженились, и мы ждем их к себе сегодня вечером.

— Нет, — покраснел Веснин, — сегодня как раз я, право, не знаю… Мне должны позвонить…

— Ну и черт с тобой! Это твое частное дело.

Веснин не спросил у Сидоренко еще об одной участнице постановки «Король Лир» — о Гонерилье, то есть о Кате Загорской. Веснин вспомнил о ней несколько лет спустя в блокированном Ленинграде. Когда он очнулся в госпитале после ранения, врач показал ему этикетку донора с той ампулы, из которой ему была перелита кровь. «Екатерина Загорская», — прочел Веснин.

Пробираясь по рядам кресел, к Веснину шел профессор Николай Николаевич Кленский.

— Вы в боевом окружении, Владимир Сергеевич! — приветствовал он молодого инженера. — Рад видеть здесь и авиацию и флот! — поздоровался он с Рубелем и Сидоренко, которых Веснин ему представил.

На груди Кленского был орден Трудового Красного Знамени. Не только Кленский, но и все явились сюда, как говорил Рубель, в полном параде. И Веснин снова подумал, как велика честь, ему оказанная, — поручение сделать здесь, на этом почтенном собрании, свое сообщение. Он залюбовался живописной львиной головой, прекрасным лицом и вдохновенными глазами ученого, сидевшего в первом ряду.

— Это профессор Беневоленский, — ответил Кленский на вопрос Веснина.

Веснин еще раз посмотрел на Беневоленского. Он вспомнил анекдот Артюхова о том, как Беневоленский лег на диван и заболел, когда ему предложили взять на себя всю полноту ответственности за руководство институтом. Веснин вспомнил также отзыв Беневоленского по поводу заявки Ронина на многорезонаторный магнетрон:

Предложенная конструкция нарушает все принципы электровакуумной техники. Невозможно поместить активный катод с высокой эмиссией в магнетрон. Невыгодно и бессмысленно разбивать колебательный контур на отдельные. независимые камеры. Замена одного колебательного контура кольцом резонаторов — это регрессивный шаг.

И вот теперь этот Беневоленский пришел слушать сообщение о промышленном образце магнетрона с этим самым регрессивным кольцом резонаторов.

«Ведь ему должно быть стыдно, — думал Веснин. — Нет, ему не стыдно!» — удивлялся молодой инженер, глядя на величавую, полную собственного достоинства осанку Беневоленского.

За столом президиума на возвышении появился академик Алексей Николаевич Крылов. Веснин извинился перед своими друзьями и почти бегом кинулся к Крылову.

— Я рад, искренне рад, что услышу вас сегодня здесь и, таким образом, буду иметь случай еще чему-то поучиться, — сказал Алексей Николаевич. — Жаль, что Александра Васильевича Мочалова нет среди нас, — продолжал Крылов. — Он мог бы оценить ваши труды вернее, чем кто-либо из нас. Я вот изучаю теперь основы техники сантиметровых волн; разбираюсь, правда, немногим больше, чем при нашем первом свидании, но вижу, что проблема важная и нужная.