Георгий Бабат - Магнетрон

Профессор Беневоленский несколько раз прерывал эту обвинительную речь ироническими репликами, и его львиная грива вздымалась, когда он пытался обратить на себя внимание председательствующего.

— Благодарю вас, Алексей Борисович, за ваши ценные замечания, — обратился к Беневоленскому Кленский. — Очень часто мы действуем согласно старинному анекдоту, говорящему, что списывание с одного источника — это плагиат, с двух — компиляция, а с трех — диссертация. Зерно истины в этой пародии есть. Случается, мы встречаем в штыки редчайшие алмазы оригинальной мысли. Случается, мы ценим граненое стекло дороже, чем алмаз. Ценность работы Веснина состоит в ее совершенной оригинальности. Многорезонаторные магнетроны войдут в историю мировой техники.

Кленский посмотрел на Веснина своими синими глазами и, положив кисть правой руки на ладонь левой, поднял сложенные руки и потряс ими над головой.

Зал разразился аплодисментами.

Когда шум затих, Кленский сказал:

— Беседуя в начале этого года с Весниным в Ленинградском политехническом институте, я посоветовал ему выбрать тему для кандидатской диссертации. Я пообещал ему, что через два-три года, когда по моим предположениям, он справился бы с избранной темой, буду его оппонентом… Вполне сочувствую вашему смеху, товарищи. В заключение хочу сказать, что считал бы справедливым и приветствовал бы, если бы за сегодняшнее сообщение Владимиру Сергеевичу Веснину была присуждена ученая степень доктора технических наук без защиты диссертации. Я ставлю это предложение на обсуждение нашего высокоуважаемого собрания.

Едва Кленский замолчал, как Беневоленский вскочил и попросил слова к порядку ведения данного заседания.

Он сообщил, что вряд ли будет здесь возможно проводить тайную баллотировку, а без этого не может быть и речи о присуждении степени даже honoris causa, [18] Honoris causa — из уважения. то есть без защиты диссертации.

— Я не читал ни одной опубликованной работы товарища Веснякина… простите, Веснова. Кроме того, как здесь справедливо было указано, магнетрон, который нам тут продемонстрировал товарищ Веснянский, — это всего лишь рядовая заводская разработка. Это признал здесь и сам товарищ Весников…

Академик Крылов встал и поблагодарил Беневоленского за весьма ценные и уместные указания. Затем он предложил высказаться академику Волкову.

— Впервые я встретился с Владимиром Сергеевичем Весниным около года назад, — начал Георгий Арсентьевич, — при довольно примечательных обстоятельствах. — Волков взглянул на Веснина, его кошачьи усы дрогнули. — Это было однажды вечером в заводской лаборатории…

Веснин вспомнил, как, одетый лишь в пестрые отблески тиратронов, он лежал на столе в лаборатории. Он покраснел и отвернулся. Он упустил смысл дальнейшей речи Волкова и вновь взял себя в руки и перестал смеяться лишь с фразы:

— …И оптика и электротехника — это науки о колебаниях и волнах, об электромагнитных колебаниях и волнах…

Когда Волков произнес слово волны , Веснин увидел, что глаза Георгия Арсентьевича изменили свое насмешливое выражение. Они стали совершенно круглыми, как у совы, злыми и вдохновенными. Всякий раз при слове волны лицо Волкова становилось прекрасным и голос начинал звенеть. И Веснин чувствовал, что электромагнитные волны есть цель, смысл и радость жизни этого человека.

— Оптика, — гремел Волков, — это наука о волнах в аппаратах, размеры которых во много раз больше длины волны. А электротехника занимается аппаратами, размеры которых во много раз меньше длины волны. Долгое время существовал разрыв между этими двумя областями. Веснин… — круглые злые глаза остановились на Володе, — Веснин, — повторил Волков еще звонче, — один из тех, кто перекинул мост от электротехники к оптике. Мы, электрики-радисты, должны быть горды тем, что мост через пропасть был воздвигнут с нашего, с электротехнического, берега. Я хочу, — продолжал Волков, — напомнить слова покойного Александра Васильевича Мочалова: «Когда исследователь приступает к новой работе, он подобен первобытному земледельцу, бросающему в землю неведомое зерно. То ли это семя злака, который даст урожай в тот же год, то ли это семя дерева, которое должно выхаживать много лет, пока оно принесет первые плоды». Работа Веснина принесла прекрасные, ценные результаты в исключительно короткие сроки, но я предвижу, что еще много лет мы будем вкушать плоды этой работы. Некоторые лица, считавшиеся авторитетами в области ультракоротких волн, забраковали в свое время идею многорезонаторного магнетрона… — Волков посмотрел на Беневоленского. — …Подводились теории под это ложное мнение о непригодности многорезонаторной конструкции…

Сделав паузу, Волков продолжал:

— Работа Веснина еще раз доказала, что теория иногда бывает сера, но всегда зелено вечное дерево жизни. В примечании к тринадцатой главе «Капитала» Карл Маркс писал: «Критическая история технологии вообще показала бы, как мало какое бы то ни было изобретение восемнадцатого столетия принадлежит тому или иному отдельному лицу». Так было, товарищи, два столетия назад, когда для того, чтобы построить машину, надо было взять «немного проволоки, немного железа и дерева». В наши дни неизмеримо возросло значение коллективного труда. Идеи многорезонаторного магнетрона обсуждались в нашей стране за несколько лет до работ Веснина. Много внимания уделял этой проблеме также и безвременно скончавшийся академик Александр Васильевич Мочалов. Но заслуга Веснина состоит в том, что он объединил все эти отдельные порывы. Он смело отбросил негодное и взял для своего прибора все лучшее, что было достигнуто другими. Талант подобен вогнутому зеркалу, которое улавливает солнечные лучи и сводит их все в один фокус. Таланту, чтобы он засиял, нужны лучи. Но из слабых, рассеянных лучей создать яркий накал может лишь зеркало высокой и совершенной полировки. Хочу еще сказать о возрастном составе научных работников и изобретателей нашей страны. Молодых больше, чем старых. Один из работников Ленинградского электровакуумного завода однажды сказал мне: «Когда лес наступает, то вперед, на опушку, всегда выбегает молодая поросль. А когда лес отступает, вымирает, на опушке остаются старые деревья, колодник и пни». Я присоединяюсь к пожеланию Николая Николаевича Кленского и выражаю надежду, что ученая степень доктора технических наук будет присуждена Владимиру Сергеевичу Веснину без защиты диссертации.

Председательствующий академик Крылов попросил разрешения сказать несколько слов.

— Я вспоминаю, — начал Крылов, — одно из выступлений знаменитого нашего соотечественника, физика Александра Григорьевича Столетова. Это было еще в конце прошлого века. Александр Григорьевич тогда, между прочим, сказал, что главной добродетелью физика является умение сверлить пилой и пилить буравчиком . В те годы физик содержался в черном теле. В дореволюционной России скупо отпускались средства на научные исследования. За последнее десятилетие мы были свидетелями необычайно быстрого роста физических наук. Нигде, во всем мире, наука не обставлена с такой щедростью, с такой любовью и заботой, как у нас в Советском Союзе. Я хочу привести слова академика Ивана Петровича Павлова, сказанные им недавно на приеме правительством делегации пятнадцатого Международного конгресса физиологов в Большом Кремлевском дворце. «Мы, руководители научных учреждений, — говорил Иван Петрович, — находимся прямо в тревоге и беспокойстве по поводу того, будем ли мы в состоянии оправдать все те средства, которые нам предоставляет правительство». И мы услышали в ответ: «Уверены, что безусловно оправдаете». То, что мы слышали сегодня в докладе Веснина, позволяет нам сказать: да, кое в чем начинаем оправдывать. — Крылов взял со стола и поднял на ладони магнетрон. — Трудно поверить, что эта медная коробочка, — говорил он с искренним детским восхищением, вертя в руках магнетрон, — что эта игрушка есть настоящая и притом чрезвычайно мощная радиопередающая станция!