Георгий Бабат - Магнетрон

Боязнь, что сын вдруг окажется в стороне от борьбы, постарается избежать трудностей, сопряженных с понятием личной чести и чести родины, делала Жукова недоверчивым не к молодежи вообще, а именно к своему сыну.

При безмерной занятости Жукова тем огромным и ответственным делом, какое он возглавлял и какому отдавал максимум своего времени, мысль о сыне Игоре тревожила его подспудно, скрытно, но постоянно.

Жуков настоял на том, чтобы сын, окончив семилетку, определился в военное училище. Мать была огорчена предстоящей разлукой с сыном, но в конце концов согласилась с доводами Николая Александровича.

Когда Игорь на зимние каникулы приехал домой, отец убедился, что форма оказалась мальчику к лицу и что сам мальчик это отлично сознавал. В дни каникул особенно раздражало Жукова то, что Игорь позволяет матери приносить себе кофе в постель и не возражает, когда сестренки оказывают ему самые рабские услуги — вроде чистки сапог.

Сам же Игорь все свое время проводил в театре и кино со знакомыми мальчишками или на катке, но избегал при этом кататься с сестрами.

Детство и юность Николая Александровича Жукова были иными. Он действительно пас коров до пятнадцати лет, а затем перешел в ученики к кузнецу. Работал в сельской кузнице он вплоть до призыва в царскую армию в 1914 году. Здесь он был зачислен в автомобильную роту и служил под командой Артемия Ивановича Крживицкого, известного впоследствии полковника — организатора первых мотомеханизированных частей в русской армии.

Жуков стал отличным водителем, в совершенстве изучил двигатель, за проявленную храбрость был награжден медалью. После ранения он был прикомандирован к полевой ремонтно-механической мастерской, где работал сначала слесарем, а под конец войны — старшим механиком. К тому времени он вступил в партию большевиков, был членом полкового комитета. Во время Октябрьской революции он был в числе тех, кто охранял Смольный, где помещался штаб революционного восстания.

В 1923 году Жуков попал на Ленинградский электровакуумный завод тем же путем, что и Артюхов, который работал в те годы еще на складе готовых изделий. Жукова райком партии направлял в цех слесарем. Студенецкий, узнав, что новый слесарь в свое время и водил и ремонтировал бронемашины, перевел его в начальники заводской автобазы. Здесь Николай Александрович из кучи хлама собрал и отремонтировал грузовик, легковую машину и мотоцикл с прицепной коляской. По тем временам это был роскошный транспорт. Не многие заводы в годы послевоенной разрухи могли похвалиться тремя отлично работающими машинами.

Партийная организация завода настояла на переводе Жукова из гаража снова на производство. Ему была поручена работа по восстановлению и переоборудованию цехов.

Студенецкий в ту пору был моложе и не боялся окружать себя людьми смелыми, энергичными. Он ценил хватку, деловитость и спокойную уверенность в себе, отличавшие уже тогда еще не достигшего тридцати лет Жукова и, как они оба говорили об этом впоследствии, сдал бывшему подпаску подряд на все строительные работы. Жуков был назначен начальником ОКСа — отдела капитального строительства. Этим смелым назначением Константин Иванович доказал, что идет навстречу стремлению правительства создать новые кадры специалистов. В лице Жукова Студенецкий получал необычайно преданного делу и толкового исполнителя, а порой и инициатора многочисленных работ, связанных с созданием нового завода.

Через несколько лет партком предложил Жукову поступить в ФОН (Факультет особого назначения, созданный по инициативе Орджоникидзе для подготовки руководящих кадров промышленности). Затем Жуков учился в Промакадемии. Окончив ее, он вновь вернулся на завод. За годы его ученья на заводе произошло много перемен. Константин Иванович был уже только техническим директором. На посту директора успело смениться несколько человек. Последним был Шестериков. Жукова назначили его заместителем по общим вопросам.

Хотя Шестериков был старый член партии, заслуженный революционер, Жуков с ним сработаться не мог.

«Слишком добр, — говорил Жуков о Шестерикове. — Добр на советские денежки. И невзыскателен. С людей не взыскивает, а с себя-то уж подавно».

Когда после истории с организацией производства стенных часов Шестерикова сняли, директором завода стал Николай Александрович Жуков.

«Если забуксуешь, не робей, вытащим, — сказал новому директору Артюхов, который к тому времени был уже освобожденным от работы на производстве секретарем партийного комитета. — Нашу организацию считают сильной».

На что новый директор ответил:

«Нечего стесняться. Пусть организация с меня строже спрашивает, крепче контролирует. Как бывший транспортник, скажу: чем сильнее тормоза, тем выше допустимые рабочие скорости».

«Посмотрим. Быть может, придется не тормозить, а подгонять», — возразил Михаил Осипович.

Таким образом, во время разговора о магнетроне Студенецкий, поздравив Артюхова с тем, что тот научился технически мыслить, несколько ошибся, приняв фразу о связи между силой тормозов и допустимой скоростью за нечто, Артюховым недавно постигнутое.

На самом деле у секретаря парткома и у директора завода эта фраза была связана с другими, не только техническими, понятиями и ассоциациями.

Жуков сложил снова треугольником письмо Игоря и сунул в чистый конверт крохотную фотографию — пейзаж Волги с еле различимыми на берегу фигурками, среди которых, как было сказано в письме, находился и его сын.

Затем директор сложил в стопку разбросанные по столу листы разных форматов, покрытые столбцами цифр, испещренные пометками.

Алла Кирилловна принесла графики выполнения плана по цехам. Он дал ей заявки, которые успел подписать во время совещания, и попросил принести на подпись отчеты бухгалтерии.

Зазвенел внутризаводской телефон.

Еще раз пришла Алла Кирилловна с претензиями заказчиков.

Огромный мир, именуемый производством, со своими радостями и печалями окружал директора завода.

На столе перед Жуковым лежали разложенные по папкам дела, требующие немедленного ответа, решения, вмешательства.

Поработав еще около часа, Жуков стал разбирать бумаги у себя на столе, с тем чтобы, оставив все в порядке, пойти в цех металлических ламп. Вопрос о скорейшем пуске этого цеха больше всех остальных заводских дел интересовал в последнее время Главное управление электровакуумной промышленности.

Когда Жуков передвинул зеленую папку с надписью «Оборудование цеха металлических ламп», из нее выскользнул плоский темный квадрат величиной с ладонь.

Это была фотография соревнования пионеров на заводском празднике. Впереди, высоко поднимая ноги, бежал сын директора Игорь Жуков, за ним младший сын шеф-монтера Мухартова — Петя Мухартов.