Стивен Уитт - Как музыка стала свободной

Как всегда говорил Эртегюн, узнать, что популярно, возможно только поняв афроамериканскую культуру. Джаз, блюз, соул, ритм-н-блюз, рок, фанк, диско, техно, хаус, электро и рэп — у всего этого корни в негритянских трущобах Америки.

В последнее время жизнь в этих местечках совсем ухудшилась. Распространение крэка достигло масштабов эпидемии, из-за этого в начале 90-х пошла страшная волна преступлений и даже убийств. Начались полицейские облавы, налёты, репрессии, которые привели к бунтам 1992 года в Лос-Анджелесе. Это была настоящая война городских бедняков: более пятидесяти человек погибло, тысячи домов сровняли с землёй.

Айовин и Моррис считали, что будущее поп-музыки — именно там. В 1992 году они послушали промо-копию альбома Доктора Дре «The Chronic». Это альбом с проблемной тематикой, жёсткий, цепляющий ухо, полный хитов, отменно звучащий, но тексты его были откровенны до нецензурности настолько, что ни один мейджор не хотел с таким материалом связываться. Моррис с Айовином тут увидели перспективу и договорились о встрече с Сьюджем Найтом, генеральным директором лейбла Death Row Records, на котором вышел «The Chronic». Встреча, запланированная буквально через пару недель после восстания, проходила в лос-анджелесском ресторане Ivy, знаменитом не столько кухней, сколько звёздными владельцами. Сьюдж пришёл одетым в безразмерную белую футболку и кроваво-красную бейсболку набекрень. Он с трудом втиснул свою тушу в кресло. Напротив сидели Моррис и Айовин, впечатлённые, радостно возбуждённые и, не исключено, слегка испуганные. Утром Айовин придумал план убеждения Сьюджа. Айовин должен встать и принести извинения, потому что ему надо на секунду отлучиться помыть руки. Пока его нет, Моррис говорит Сьюджу, что Айовин — гений. На середине встречи план осуществили. «Сьюдж, послушай, — сказал Моррис, показывая на пустующее кресло Айовина. -— Этот парень — самый настоящий гений». Моррис не избегал преувеличений, чтобы продать, «впарить» что-нибудь, но здесь он говорил от чистого сердца. В принципе, у каждого может получиться хит, может повезти, что даже два. Но у Айовина-то их десятки! Это человек исключительно редкого таланта. Встретишь такого —- хватай за шкирку и тряси, пока у него идеи не закончатся или пока он дух не испустит. У самого же Морриса если и был секрет — он, впрочем, всегда утверждал, что никакого секрета у него нет, но если б был — то это особая комбинация личных качеств, которая позволяла удерживать около себя артистов и менеджеров годами, иногда и десятилетиями.

Такую репутацию Моррис создавал годами. Он очень хорошо знал, что менеджеры его уровня в глазах людей — это проходимцы с хорошо подвешенным языком. Он знал многих, кто вполне соответствовал этому расхожему образу, но также он заметил, что, в конце концов, все жулики-проходимцы оказываются никому не нужными, и вскоре их забывают. Запутать неискушенного артиста и вынудить его подписать невыгодный для него контракт — это, конечно, принесёт кое-какие барыши, но слухи распространяются очень быстро, и уже очень скоро тебе не будут перезванивать. Музыканты — они же сплетники. Более того, они ещё сами умеют врать без зазрения совести. Дай самый щедрый контракт — всё равно будет жаловаться на каждом углу. Заслужить репутацию честного — единственный способ не вылететь из игры. Вечный закон шоу-бизнеса: «Главная тайна жизни: откровенность и честность. Если смог их подделать — всё в порядке».

Сьюджа Кинга получилось убедить. Он тоже был настоящим, неподдельным. Death Row заключила контракт с Interscope, Time Warner — дистрибьютор. Эта сделка работала на будущее: Снуп Догг, Доктор Дре и Тупак в следующие годы не покидали радиоэфир, а альбомы вроде «The Chronic» и «Doggystyle» — вечные бестселлеры из бэк-каталога. А вот там-то и водились настоящие деньги: целое поколение перешло с винила на CD — то есть каждый раз, когда какой-нибудь чувак из Висконсина покупал новый, цифровой экземпляр «Physical Graffity», Моррис получал денежку. Богатство Морриса росло, но он предпочитал не «светиться», особенно в прессе, в отличие от Эртегюна, который ухлёстывал за старлетками и тусовался с Миком Джаггером, и от Айовина, энергичного и болтливого, который всем своим видом давал вам понять, что сейчас вот рядом с вами гений. В музыкальном бизнесе Моррис был знаменит, но вообще мир его почти не знал, а отношения с прессой всегда оставались ледяными. Он сам почти не давал интервью и у подчинённых своих этого не поощрял. Его, разумеется, невозможно упрекнуть в излишней застенчивости. Он просто знал бизнес и понимал, что в первую голову нужно продвигать артистов. Айовин, Сьюдж и другие могли попадать в заголовки газет, Моррис же выписывал чеки.

Но такая сделка, как Interscope с Death Row не могла не стать инфоповодом. Лейбл запалил огонь, и продажи альбома «The Chronic» превзошли самые смелые прогнозы даже самого Морриса, а Дре и Снуп Догг превратились в долгоиграющих доходных звёзд, каковыми до сих пор и остаются. «Грозный» Снуп Догг сочинял весёлые шутки и отличные «хуки» для песен. Дре — это настоящий Фил Спектор хип-хопа, породивший целый клан в поп-музыке, который может существовать десятилетия. А ещё был Тупак. Под мудрым руководством Сьюджа этот бывший студент театрального, вышедший из политически озабоченного андеграунда, занял угрожающую позицию «да пошли все нахер». Такой даже в списке Death Row стоял особняком.

Снуп похож на сурка, Дре — это такой Господин Жаба из детских книжек, а Тупак — он настоящий красавчик. И «хуки» его песен бессмертны. Сдержанная, тонкая манера «читки» и фразировка. Он сочинял откровенные, подчас очень резкие тексты, но проглядеть его было невозможно. Его фэны составляли армию.

Талант стоил дорого. К 1995 году внушительная часть дивидендов, выплачиваемых акционерам Time Warner — то есть таким господам-республиканцам с двойными подбородками и в дорогих костюмах-тройках — поступала от банды чёрного хулиганья, которые «читали» рэп про убийства сутенёров и продажу крэка. Причём все эти песенные злодеяния брались не из головы и жили не только в песнях. На самом деле Сьюдж — условно осуждённый, Снупа Догга подозревали в убийстве, Тупак попал в тюрьму за изнасилование фанатки.

Такое вот не слишком красивое пересечение здравой корпоративности с огламуренными преступниками привлекли внимание самозваных хранителей семейных ценностей, которых сильно озаботило то, что этот развратный рэп подорвёт моральные устои народа. «Крестовый поход морали» бесстрашно возглавил Билл Беннет, бывший помощник Рейгана по вопросам образования.

Беннет, лоснящийся неоконсерватор, был энергичным борцом за культуру и совершенно фантастическим мудаком. В администрации Буша-старшего он служил наркоцарём всей страны, отвечавшим за антинаркотические меры, которые как раз нацелены были на ту среду, из которой вышли все эти рэпперы. Беннет нашёл союзника в лице Синтии Делорес-Такер, борца за гражданские права чернокожих, которая несколько десятилетий назад маршировала рука об руку с Мартином Лютером Кингом. Вдвоём они призвали Time Warner продать свою долю компании Interscope и вообще этим жанром не заниматься. Беннет стал выступать в эфирных СМИ, на кабельных каналах и писать язвительные передовицы в крупных газетах. Такер купила 20 акций Time Warner, и это дало ей право прийти на собрание акционеров, где она в самый неудобный момент попросила управляющих вслух зачитать акционерам какой-нибудь самый откровенный текст песни из репертуара лейбла Death Row. Они, понятно, отказались. После выступления Такер, Генри Люс III, наследник состояния журнала Time и председатель совета директоров компании, зааплодировал [30] Steve Knopper. Appetite for Self-Destruction: The Spectacular Crash of the Record Industry in the Digital Age (New York: Free Press. 2009), 61. .