Авиация и космонавтика 1994 03-04

Я оказался в щекотливом поло жении. Прежде всего Леваневский своими высказываниями поставил, что называется, крест на АНТ-25, кроме того, мой отец в то время находился в лагерях НКВД, и, нако нец, я не поехал в Америку с Сигиз мундом искать более надежную машину и фактически встал на защиту АНТ-25. Нам с Беляковым нужен был не просто третий, а командир – смелый, с отличной техникой пилотирования, известный руководству страны. Кроме того, настаивал Беляков, это должен быть душевный и в то же время очень упорный человек. Так мы остановили свой выбор на Валерии Павловиче Чкалове, с которым я несколько лет работал в НИИ ВВС и по праву считал его своим товарищем.

Мы давно не виделись с Валерием Павловичем и обрадовались встрече. Однако моя радость быст ро улетучилась, я был буквально сражен – Чкалов наотрез отказал ся стать командиром экипажа и вообще лететь с нами, утверждая, что мы с Беляковым лучше него – истребителя – и во всех отношениях готовы к длительному перелету.

Отказ Валерия Павловича я воспринял как проявление скромности. Мы с Беляковым решили: нужно устроить так, чтобы Чкалов сначала полетал на АНТ-25, а потом вернуться к этому разговору.

В начале 1936 года такая возможность представилась. Чкалов пилотировал, я стоял у него за спиной. При низкой облачности и снегопаде он вертел самолет как хотел, пока я не сказал ему, что это не истребитель и надо бы полегче. Этот полет привел его в восторг, и после посадки он сказал нам с Беляковым, что теперь готов вступить в компанию. На что мы заметили, что компаньонов у нас много, а нам нужен командир, который поднимет самолет и пойдет курсом на Северный полюс, а прежде добьется разрешения на этот полет. Все остальное – слепые полеты, астронавигацию, работу с радиотелеграфным устройством – мы с Беляковым берем на себя. Тут же в кабинете начальника одного из отделов ЦАГИ В. Чекалова сочинили письмо Сталину с просьбой дать разрешение на перелет. Валерий Павлович надеялся передать письмо через С. Орджоникидзе.

Только в середине мая нам удалось попасть к Сталину, которьГ неожиданно предложил другой маршрут: Москва – Петропавловск-Камчатский и, сказав: «Это очень нам нужно», для убедительности провел у горла мундштуком дымящейся трубки.

Выступив от имени экипажа, я попросил Сталина разрешить нам сначала удалиться в глубь Арктики, не достигая Северного полюса, повернуть на восток, пролететь над Петропавловском-Камчатским и достичь Хабаровска, а возможно, и Читы. Это позволит, во-первых, выполнить задание правительства, во-вторых, побить рекорд дальности без регистрации ФАИ.

Получив разрешение на перелет, Чкалов хорошо освоил АНТ-25. Машина его не разочаровала. 21 июля 1936 года он поднял самолет в воздух и повел курсом на север.

Через 10 часов полета мы вышли в район Баренцева моря. В 22.10, преодолев 2700 км, подлетели к острову Виктория Земли Франца-Иосифа. В 23.10 повернули на восток.

Полет был трудный. Из-за сильного обледенения часто не могли выйти за облака, а в облаках обледенение было порой очень интенсивным.

Мы уже сбросили контрольные вымпелы над Петропавловском-Камчатским. Летели третий день. Попали в обширный циклон. Связи с Хабаровском нет. Чкалов велел мне пробиваться со снижением в район Николаевска-на-Амуре, чтобы идти на Хабаровск, ориентируясь по руслу реки. Недалеко от Сахалина выскочили из облаков к бушующему Охотскому морю. Чкалов сам сел за штурвал Вот где пригодились его навыки бреющих полетов! Иногда казалось, что волны вот-вот достанут самолет.

Тем временем наступил вечер и после прохода Сахалина стало ясно, что выйти к устью Амура не удастся – кругом низкие облака и туман. К тому же правая нижняя стяжка стабилизатора раскачивалась так, что того и гляди – лопнет.

Мы попытались связаться с землей и доложить обстановку. Но нас слышал только крейсер погранвойск, с которого и был передан приказ Орджоникидзе: «Немедленно садиться, прекратить полет!»

Из Москвы, конечно, виднее. Но вот вопрос: куда садиться? Обстановка, прямо скажем, нервная. Темнеет. А Чкалов спокойно так говорит: «Ягор, видишь маленькие острова в заливе Счастья? Выпускай шасси, будем садиться».

Шасси выпущено. Промелькнул за бортом остров-скала, еще один островок с деревней и, видимо, рыбоперерабатывающим заводом. Впереди третий остров – побольше предыдущих, пологий, весь испещренный «ериками» – маленькими, но очень опасными для нас озерцами. Командир кричит мне: «Смотри вправо, а я – влево». И вдруг командует: «Саша, Я гор – лезьте в хвост!» Мыс Беляковым в ожидании удара перебираемся в хвостовое отделение и прячемся за радиостанцию. И тут происходит чудо! Самолет касается земли, мы ощущаем страшный толчок и удар в крыло, и тут же все замирает, а Чкалов с усмешкой кричит нам с пилотского кресла: «Ну, где вы там? Слезай, приехали!»

Осмотрев снаружи самолет, стойками шасси зарывшийся в гальку, оглядевшись вокруг, я так и не понял, почему мы не сделали скоростной капот и не убились или не влетели в «ерик» со столь же печальным исходом. Помню, мне тогда еще подумалось: столь благополучная посадка в таких неблагоприятных условиях могла получиться один раз из миллиона попыток. Впрочем, за штурвалом был Чкалов и это многое объясняло. То, что он совершил, и было поистине чудом. А Чкалов в летном деле был именно чудотворцем.

Как оценили наш полет? Все члены экипажа получили звание Героя Советского Союза. На подмосковном аэродроме Щелково нас встречали Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов и Алкснис. Каждого из нас они обняли и расцеловали, а потом здорово угощали. Каждому из нас были также выданы большие денежные премии.

Вскоре все мы вернулись к своим будничным обязанностям и повседневная работа помогла нам пережить славу, которая иных портит, а то и губит.

А вот как откликнулись на наш полет специалисты.

М. Громов в статье в газете «Правда» писал, что нашему полету нет равного в мире и что он подтверждает: перелет через Северный полюс возможен и именно на АНТ-25. То же мнение было высказано во многих публикациях в американской прессе, в которых подчеркивалось, что советские самолеты делают возможными арктические перелеты между СССР и США.

Что еще сказать? Я благодарен судьбе за то, что мне довелось быть современником и другом Чкалова, работать и летать с ним. Чкалов остался в моей памяти выдающимся летчиком и огромной души человеком. Вспоминая его посадку на о. Удд, теперь носящий имя Чкалова, я благодарен ему и за то, что сегодня смог рассказать о том памятном полете.

А. МАРКУША, писатель

Имя Валерия Чкалова – веский аргумент в нашей истории: оно было и остается символом мужества и преданности своему народу. Впрочем, для меня существеннее другое – Чкалов виделся мне, мальчишке, мечтавшему стать летчиком, персональным Богом, Я готов был молиться на него, доверял больше, чем себе, и хотел выстроить собственную жизнь по образу этого удивительного, независимого, совестливого и доброго человека, первого, как представлялось тогда, пилотажника России.