Авиация и космонавтика 2013 08

Учебная летающая лодка МУ-2 во время проведения испытаний в 1929 г.

Морской миноносец ММ-1 в варианте катамарана

Появление повышенного интереса к крупным морским самолетам в советской авиации вполне обоснованно можно связывать с активной деятельностью особой организации — Остехбюро, возглавляемой В.И. Бекаури. Одним из основных направлений деятельности Остехбюро значились работы «военно-секретного характера», в том числе доставка мин и торпед к предполагаемой цели при помощи летательных аппаратов. Уже в 1924 г. Остехбюро предложило построить специальный самолет, в одном из вариантов определяемый как АКОН (Авиа Крейсер Особого Назначения). Частично эта задача была решена в 1925 г. путем создания двухмоторного сухопутного бомбардировщика ЦАГИ АНТ-4. Одновременно деятельность Остехбюро уже осенью 1925 г. активизировала интерес руководства ВВС к созданию крупных морских самолетов, способных выполнять задачи морских бомбардировщиков и миноносцев.

17 декабря 1925 г. на ленинградском авиазаводе № 3 «Красный летчик» состоялось совещание, посвященное проблемам опытного самолетостроения. Одним из основных вопросов значилось обсуждение проектов морского миноносца ММ и так называемого разведчика открытого моря (РОМ). Важность рассматриваемой тематики подтверждает состав участников совещения. Присутствовали: Председатель Авиатреста B.C. Аверин, технический директор Авиатреста В.В. Кутовой, заведующий Конструкторским Бюро Авиатреста Б.Ф. Гончаров, директор завода ГАЗ № 3 Н.А. Афанасьев, его помощник по технической части Е.Н. Сивальнев, заведующий конструкторским бюро завода Д.П. Григорович. Принятые решения касались подтверждения срочности проектирования морского миноносца и разведчика РОМ.

Действительно, проект миноносца, предназначенного для доставки одной 450-мм торпеды и обозначенный как ММ-1, был готов в январе 1926 г. В первоначальном виде ММ-1 представлял собой поплавковый гидросамолет увеличенных размеров, в котором лодки-поплавки были «накрыты» эллипсовидным крылом, для обеспечения дополнительной жесткости снабженном поддерживающими подкосами. Пулеметные турели, позволяющие обеспечить почти круговой обстрел передней и задней полусфер, располагались в носовой и кормовой частях лодок-поплавков. К крылу крепились две плоские балки, переходящие в сдвоенное вертикальное оперение. Кабина пилотов размещалась в центре крыла. Два двигателя «Лоррен- Дитрих» мощностью по 450 л.с. конструкторы разместили друг за другом, они были установлены над крылом на особой ферме почти над кабиной пилотов.

В представленном виде самолет, который можно было также определить как катамаран, не вызвал единодушного одобрения, поэтому в 1926 г. проект трансформировался в классический двухпоплавковый биплан ММ-2. Этот аппарат, также с двигателями «Лоррен-Дитрих», имел очень простые обводы: крылья и оперение прямоугольной формы, фюзеляж — коробчатого сечения. Оборонительное вооружение состояло из носовой и средней пулеметных турелей, для стрельбы вниз-назад имелась дополнительная стрелковая установка. Торпеда размещалась под фюзеляжем.

Следующим появился проект ММ-3, позже переименованный в морской торпедоносец МТ-1 (МТ1-2ЛД450). Он представлял собой летающую лодку-биплан с двигателями между крыльями. Единственная торпеда подвешивалась под нижним крылом, рядом с фюзеляжем.

Впрочем, ни один из означенных проектов на практике не реализовали, а основное внимание сосредоточили на самолете-разведчике РОМ.

Морской миноносец ММ-2 с двумя двигателями «Лоррен-Дитрих» мощностью по 450 л.с. Проект 1924-25 гг.

Нереализованный проект 1926 г. морского миноносца ММ-3 на заключительной стадии рассмотрения именовался как морской торпедоносец МТ-1

Размах крыла, м. 27,4

Длина в линии полета, м 18,4

Высота, м…….. 5,0

Площадь крыла, м² 116,4

Мощность

двигателей, л.с. 2x450

Максимальная

скорость, км/ч… 160

Вооружение: 4 турели ТУР-5 со спарками пулеметов ДА калибра 7,62 мм, 1 торпеда калибра 450 мм, 790–900 кг.

Продолжение следует

Историческая серия "Самолеты России"

Выбор завода для серийного производства того или иного самолета всегда являлся прерогативой руководства министерства, а возможности влияния ОКБ на принятие данного решения были довольно ограничены. Решения руководства МАП определялись многими причинами, и далеко не всегда технического характера. Поскольку «свободных» заводов в наличии не было, и никто из Генеральных не собирался «отдавать» ОКБ Сухого «свои владения», выбор в отношении Су-27 с самого начала был ограничен только двумя серийными предприятиями — Новосибирским и Комсомол ьским-на-Амуре.

Министр авиапрома П.В. Дементьев склонялся в пользу Новосибирска, руководствуясь при этом опасениями, что запуск в производство столь сложного в техническом и технологическом плане самолета как Су-27 пройдет здесь с меньшими издержками, чем на более отдаленном от центра заводе в Комсомольске-на-Амуре, в результате чего, на свет появился соответствующий приказ МАП от 27 марта 1975 г. Но к 1976 г. ситуация несколько «видоизменилась». Непосредственной причиной здесь послужила та активность, которую проявил в деле «лоббирования» интересов своего завода новый директор Дальневосточного машиностроительного завода ДМЗ — В.Н. Авраменко

[* Владимир Николаевич Авраменко после окончания в 1953 году Харьковского авиационного института по распределению попал на завод № 126 в г. Комсомольске- на-Амуре, где к 1974 году последовательно прошел все ступени служебной лестницы от мастера участка до секретаря парткома и заместителя Главного инженера завода].

B.H. Авраменко

История с выбором серийного завода достойна того, чтобы изложить ее немного подробнее, поэтому позволим себе воспроизвести соответствующие воспоминания непосредственного участника событий: «В октябре 1974 г. я был назначен директором Дальневосточного машиностроительного завода. К этому времени в Комсомольске-на-Амуре осуществлялся развернутый серийный выпуск истребителей-бомбардировщиков типа Су-17 (150–180 машин в год) и крылатых ракет «Аметист» для вооружения подводных лодок. Это была основная плановая продукция, а кроме нее мы делали по кооперации хвостовую часть фюзеляжа и поворотные консоли крыла для Су-24, так как Новосибирский авиазавод «зашивался» с освоением выпуска этого самолета. Но и это еще не все — мой предшественник, В.Е. Копылов, которого перевели директором в Казань, занимался там внедрением в серию Ил-62М и Ту-22М2. Так вот, он «по старой памяти» вскоре подбросил к нам в Комсомольск производство хвостового оперения для Ил-62М и грозился передать еще и мотогондолы. В общем, загрузка была приличная, причем она все время возрастала. Но завод работал дружно, коллектив у нас был очень хороший. Важным подспорьем являлось и то, что завод имел валютную выручку, так как наши самолеты довольно широко поставлялись на экспорт, а этим в те времена могло похвастаться далеко не каждое предприятие авиапрома. Это давало возможность оснащать производство новым, в т. ч., и импортным оборудованием.