Авиация и космонавтика 2012 11

Стоимость билетов была вполне доступной и практически не менялась в течение многих лет. Места в первом ряду, самые удобные для наблюдения за подготовкой шара к полету, стоили один рубль. Места во втором ряду – копеек шестьдесят. В остальных – сорок. Места стоя – копеек тридцать. Дети, учащиеся и нижние чины платили половину. Цены в зависимости от города, где устраивались полеты, могли колебаться.

В газетных объявлениях и афишах нередко можно было прочесть о том, как это интересно – своими глазами увидеть процесс наполнения шара, подготовку его к полету и, наконец, самый зрелищный момент – взлет монгольфьера с аэронавтом.

Но эти доводы действовали далеко не на всех. Многим, даже и вполне обеспеченным людям, жалко было расстаться с полтинником, не говоря уже о рубле. Они рассуждали: «Зачем платить, если полет и прыжок можно увидеть отовсюду и совершенно бесплатно».

В любом городе, где устраивались полеты, наблюдалась одна и та же картина: все пространство вокруг сада, ипподрома или велотрека, откуда производился взлет, все ближайшие улицы и площади были заполнены «даровой» публикой.

Так было и при полетах Станислава Древницкого, и позже, когда начал летать Юзеф. Можно сказать, что любители посмотреть полет на даровщинку просто обкрадывали аэронавтов, подвергавших свою жизнь смертельной опасности.

Весной 1893 года в Вильне перед полетом Янины Мей вокруг Ботанического сада собралась такая масса бесплатных зрителей, что газета «Виленский вестник» даже выступила с укором по адресу публики, глазевшей на захватывающее действо, но не пожелавшей «уделить хоть какое-то вознаграждение женщине, рисковавшей своей головой».

То же было и в Самаре, при полете Юзефа Древницкого. «Благодаря прекрасной погоде, – писала "Самарская газета", – публики собралось несколько тысяч, но, к сожалению, не в саду, а вокруг сада. Дворянская, Алексеевская, Набережная были сплошь запружены народом и экипажами».

А при полетах Юзефа Древницкого в Крыму в 1910 году «Ялтинский вестник» с осуждением отмечал, что среди «даровых» зрителей, смотревших полет, «было немало интеллигентных и состоятельных лиц».

Чтобы хоть немного увеличить сбор, в толпу, стоявшую на улицах и площадях, бывало, посылали с кружками людей, которые, словно милостыню, собирали пожертвования «кто сколько может». Но и кружечники нередко возвращались ни с чем.

Правда, на аплодисменты, на крики «ура!» после прыжка и эти зрители не скупились. Более того, их восторженные возгласы были даже громче тех, что звучали в саду.

Иногда Юзеф Древницкий пытался сам обратиться к горожанам через газеты. Например, в июле 1912 года он написал открытое письмо в газету «Камско-Волжская речь», в котором взывал к совести образованных, интеллигентных казанцев, не стыдившихся «пользоваться даром трудами авиаторов».

Еще резче Древницкий выступил в «Оренбургской газете» осенью 1912 года, когда летал в Оренбурге. Он писал, что обращается не к тем, для которых и пятиалтынный составляет целый капитал, а к денежной публике, «которая на собственных и извозчичьих лошадях» запрудила всю площадь перед ипподромом.

«Как бы вы назвали мой поступок, – обращался аэронавт к оренбуржцам, – если бы я вошел в магазин и, облюбовав какую-нибудь вещь, унес ее, не заплатив денег». Он писал, что полеты обходятся ему недешево, «не говоря уже о риске, с каким они сопряжены».

Письмо заканчивалось так: «По моему глубокому убеждению, порядочный человек обязан, рано или поздно, уплатить за тот чужой труд, который он использовал для себя». Древницкий еще надеялся, что «денежная публика» заплатит за его труд и риск, хотя бы с запозданием.

Но и открытые письма аэронавта были гласом вопиющего в пустыне. И через год, и через два, и через три «даровых» зрителей нисколько не уменьшилось. В июне 1915 года, когда в Курске Юзеф Древницкий поднялся в воздух, по словам местной газеты, «за оградой сада стояли густые толпы народа, любителей бесплатных зрелищ».

Как свидетельствует «статистика», составленная по сообщениям газет, сборы на полетах Юзефа Древницкого редко достигали пятисот рублей, суммы по тому времени приличной. Обычно же они равнялись двумстам рублям и меньше. Иногда сборов едва хватало для того, чтобы расплатиться с помощниками, за аренду взлетой площадки, за печатанье и расклейку афиш, за газетные объявления.

После одного из таких, убыточных, полетов в Каменец-Подольске весной 1912 года местная газета, сочувствуя Древницкому, возмущалась: «Нельзя же брать чрезмерно с человека, рискующего своей жизнью для удовольствия каменецких обывателей».

Чтобы уменьшить расходы на аренду, Юзеф Древницкий был вынужден часть сбора отчислять то в пользу исправительных приютов, то – Общества конского бега, то – на поддержку пострадавших от землетрясения. Не удивительно, что он и его семья часто испытывали материальные затруднения.

В 1912 году после того, как в Казани при наполнении оболочка монгольфьера прогорела, у Древницкого не нашлось сорока рублей на ремонт шара. И тогда газета «Камско-Волжская речь» обратилась к горожанам с призывом оказать аэронавту помощь. «Надо надеяться, – писала газета, – что среди казанцев найдутся отзывчивые люди, которые помогут неутомимому воздухоплавателю».

Бывали и судебные иски по поводу долгов аэронавта. Летом 1912 года там же в Казани, едва только окончилось наполнение шара, как явилась полиция и запретила полеты до тех пор, пока Древницким не будут уплачены квартирный налог и долг в сто рублей за аренду сада.

На вопрос корреспондентов, каково его настроение перед полетом, Древницкий обычно отвечал шутливо: «Настроение великолепное, раз сбор хороший. Все зависит от сбора». И уже серьезно добавлял, что в своем деле видит не средство наживы, а спорт. Он утверждал, что прыжки с парашютом со временем непременно станут спортом.

Но вернемся немного назад, в 1900 год. Прошло около восьми лет с тех пор, как Юзеф Древницкий начал путь странствующего аэронавта. Ему, теперь семейному человеку, кочевать по России с женой и новорожденной дочерью было трудно, почти невозможно. К тому же, на беду, при неудачном приземлении он повредил себе ногу.

Учитывая все это, Юзеф Маврикиевич решил оставить воздухоплавание и заняться журналистикой, делом, которое он тоже любил и которым время от времени занимался. В частности, публиковал в газетах тех городов, где совершал полеты, чрезвычайно интересные «Воспоминания воздухоплавателя». Удалось разыскать около десятка таких воспоминаний, затерянных на страницах провинциальных газет. А ему было о чем вспомнить.

Расставшись с воздухоплаванием и работая в киевских газетах, Древницкий, тем не менее, парашют свой не выбрасывал, видимо, полагая, что он еще может пригодиться. И этот парашют, испытанный во многих прыжках, в самом деле пригодился.