Мир Авиации 2001 03

Подлетывал у нас иногда на спарке, проверяя технику пилотирования и Командующий ВВС 40-й Армии генерал-майор В. Г Шканакин. Пилотажная зона была в районе н/п Бараки, и сбивали там частенько, особенно вертолетчиков. Но генерал туда летал всякий раз, когда бывал у нас. Довелось слетать с ним однажды по дублирующим приборам и мне. Он остался доволен моей техникой пилотирования, и я тогда гордился, что не стушевался и слетал как умею.

Именно потому, что у нас не было соответствующего уровня подготовки, мы с Иваном оставались среди «штатных» разведчиков, таких было три-четыре пары, в основном молодежные, как наша. А «ударниками» — кто ходил на удары — были «старики», летчики первого класса. Однажды, во время Панджшерской операции, мне довелось наблюдать, как наши работали «зажигалками» — зажигательными баками ЗБ- 500. Мы в тот день со Смирновым ходили по «треугольнику» Кабул — Газни — Гардез — Кабул. Тогда в районе Бараки душманы зажали разведроту. Десантники понесли большие потери, выручая разведчиков. И одному из звеньев нашей эскадрильи поставили задачу нанести по этому квадрату удар возмездия. Такая практика применялась тогда часто. Если наши войска несли в каком-либо районе неоправданно большие потери, то «слово» предоставлялось авиации. Так вот, в районе Бараки есть долина, и в ней — дорога. По ней мы частенько выходили в район третьего разворота кабульского аэродрома. Там еще находились позиции наших ЗРК С-75. Вот в этом районе наши и восстанавливали «статус кво» при помощи ЗБ-500. Бросали с малой высоты, где-то 100–200 метров, а мы со Смирновым как раз пролетали над этим местом и все наблюдали. Ничего особенного, никакого «моря огня» — бак падает, загорается, метров через 100 от первого очага вспыхивает следующий, уже меньший по площади, и так — по мере удаления, с затуханием. Да и точность бомбометания с помощью ЗБ была «очень» высокой. Ну, да что тут поделаешь, ведь на МиГ-21Р прицел был «супер» — не только для бомбометания, но и для любого боевого применения «по земле». Одно название за все говорит: ПКИ — прицел коллиматорный летчика, почти то же, что за 50 лет до того на И-16. Но история с ЗБ, это эпизод из числа единичных. А так, в основном по земле работали НУРСами и авиабомбами калибра 250 кг, изредка 500 кг.

Тогда же, во время Панджшерской операции, мы с Иваном Коцарем выполняли фотографирование в районе Бамиана. Ущелье длинное, более 60 км. В конце ущелья есть горушка, отметка на карге 5800 м (реально оказалось 6800). Под этой горой, внизу ущелья, был грунтовый аэродром, и именно здесь ущелье делает тот злой поворот на 90 градусов в сторону Пули-Хумри и Баглана, из-за которого чуть не гробанулся Смирнов. Предполагали, что как раз сюда легкомоторная авиация из Пакистана доставляет оружие и боеприпасы. Вот нам и предстояло отфотографировать этот «райский уголок» в Панджшерской ущелье. Первый вылет не получился, помешала облачность. Пришлось перелетывать.

И мы снова полетели парой — и снова по всему маршруту под нами десятибальная облачность. Летим строго по курсу и времени, «копейка в копейку» выдерживая заданную скорость. И как раз, когда вышло расчетное время выхода на цель, внизу появился разрыв. В него мы пробили облачность, и оказались точно в заданном квадрате. Задание мы успешно выполнили. Тогда я впервые загордился сам собою: «Все же кое-что уже умею».

МиГ-21Р в горах, в условиях высокогорья и жары зарекомендовал себя по сравнению с Су-17 очень маневренной машиной, однако по навигационным системам, по вооружению МиГ не шел с Сухим ни в какое сравнение, но это я оценил уже потом, спустя два года. А пока я был горд тем, что могу вот так, без привязки к ориентирам — по часам и компасу долететь туда, куда надо.

Но на войне бывало всякое. Случалось, что от комэска получали «по первое число» за свое безрассудство, а иногда — и глупость. Однажды я завел Ваню парой в такие мощно-кучевые облака, что думал, уже не «выгребем» оттуда. Иван был не просто ведомым, Ваня был умница. Он мне часто и во многом помогал — и на земле, и в небе. В тот раз он тоже не подвел, удержавшись й боевом порядке в казалось бы, невероятных условиях. Прилетели мы тогда, зарулили — и молчок… А БАНО-то на обоих самолетах — побиты. Дешанков когда прознал об этом, вызвал и долго «песочил», используя все богатство русского языка. Закончил он так: «Еще раз нечто подобное повторится, я вас…»

У нас с Иваном была еще одна забава — дорого могла обойтись… На удары нас почти не брали, и всякий раз, когда мы ходили на разведку по Панджшерскому ущелью, мы тренировались, отрабатывая атаки наземной цели. Перед самым входом в ущелье был зеленый оазис, а в нем — маленький, очень красивый дворец. Вот по нему мы при всяком удобном случае и отрабатывали атаки. Мало того, что самодеятельность и нарушение полетного задания, так ведь только теперь доходит — сбить могли за «понюх табачка». Ведь каждый раз шли по одному и тому же маршруту, с одного и того же направления. Легко ведь могли пристреляться и разок-другой шарахнуть, чтобы над головой не гудели.

Вспоминаю один совместный полет с Иваном. Взлетели мы с ним на задание по малому треугольнику, а в эфире гвалт поднялся — в районе Газни афганец с Су-22 катапультировался. Подходим к Газни, а нас с земли предупреждают: «Повнимательнее, там крутится ведущий сбитого». И точно, вскоре мимо нас пронесся, помахав крыльями, одинокий Су-22. Увидев место падения «Су», встали над ним в вираж. Внизу догорали обломки упавшего самолета, к летчику у белого купола парашюта несутся БТРы. Мы начали на них снижаться — подают условный сигнал «свои». Перешли в набор и пошли дальше по своему заданию. А мне эту историю напомнили потом, почти три года спустя. В мае 1985-го, когда я снова был в ДРА, мы в бане обмывали ордена (а я — так сразу два) и пригласили на шашлыки афганских летчиков. Когда все уже «разогрелись» баней и спиртным — как обычно, «полетели» (стали травить байки). И тут один из афганцев рассказывает, как его на Су-22 сбили в начале июня 1982 года. Как он катапультировался, и как его прикрывала пара советских МиГов. До чего тесен мир…

Про предстоящую замену начали говорить еще весной, где-то в апреле. И к июню мы уже все знали: кто, откуда и когда будет нас менять. Но все равно, когда 10 июня сел борт с заменщиками, это стало приятной неожиданностью. С КДП позвонили: «Встречайте борт с вашими заменщиками». Вся эскадрилья прилетела одним самолетом — и летчики, и техники. Группа руководства полетами заменялась по своему отдельному плану. Полетами в Кабуле руководили штатные РП, но к ним все время ходил кто-то из наших замкомэсок, чтобы в случае каких-то нештатных ситуаций оказать нашему экипажу квалифицированную помощь.