Техника и вооружение 2008 04

Правда, ТТТ на них, в основном, повторяли заказ осени 1936 г., но теперь для создания полковой и горной пушек был объявлен конкурс по Наркомату вооружения. В конкурсе приняли участие ставший уже «классическим» разработчик полковых пушек КБ Кировского завода, а также КБ завода № 7 «Арсенал» (завод «Арсенал» им. М.В. Фрунзе) и ОКБ завода № 92 «Новое Сормово».

КБ Кировского завода под руководством И.А. Маханова выполняло первоочередной заказ на полковую пушку Л-10 в варианте танковой и потому в сентябре 1938 г. показало свое детище в башне Т-28, в варианте же полковой пушки Л-10 была представлена в виде полноразмерной весогабаритной модели в начале 1939 г.

КБ завода «Новое Сормово» под руководством В.Г. Грабина показывало своеобразный «дуплекс» из полковой и горной пушек Ф-24 и Ф-31. Оба орудия были максимально унифицированы в деталях и отличались, по крупному, только тем, что полковая, в отличие от горной, не разбиралась.

На фронтах Великой Отечественной войны.

Орудие сержанта Гончарука. Лето 1943 г.

«Арсенальцы» же показали летом 1939 г. свою «облегченную полковую» или «конно-полковую» пушку 7–5, которая по узлам была максимально совместима с уже принимаемой на вооружение горной 76-мм пушкой 7–2, лицензию на которую СССР приобрел в Чехословакии в обмен на бомбардировщик СБ.

Эпопея с новыми «полковушками» длилась год, в течение которого конкурсанты всячески пытались улучшить характеристики своих изделий. Так сормовчане и «арсенальцы» успели сделать вариант своих орудий с раздвижными станинами (конструкция Кировского завода имела их изначально). Но все оказалось тщетно. Ни одно из орудий не было принято на вооружение, хотя наиболее предпочтительным казалось изделие Кировского завода, которое предполагалось довести до кондиции в 1940 г.

Но вскоре после этого И.А. Маханов был арестован, а в течение 1937–1938 гг. «обезглавлено» и все руководство КБ (И.И. Амелькевич, Н.П. Васильев, Н.А. Макулов, А.А. Монаков и др.). Все дефекты изготовления и конструктивные просчеты, на которые упирал В.Г. Грабин при совместных испытаниях, были сочтены вредительством. Причем, разработчик Л-10 (а также Л-11 и Л-12) И.И. Амелькевич объявлен врагом народа и шпионом. Обвинение констатировало: «В целях срыва вооружения Красной Армии современной артиллерией, Амелькевич умышленно сконструировал негодный компрессор для танковой пушки Л-10, неправильно заполнил его жидкостью, что приводило к авариям пушки при испытаниях.

В результате вредительского конструирования Амелькевичем других деталей для танковой пушки Л-10 ее освоение в валовом производстве было задержано на целый год.

Кроме того, вредительски, с отступлениями от тактико-технических требований, сконструировал другую танковую пушку Л-11, чем снижал ее боевые качества.

По указанию участника военно-заговорщической организации МАХАНОВА — бывшего начальника конструкторского отдела Кировского завода (арестован) умышленно не устранил дефекты дивизионной пушки Л-12, выявленные войсковой комиссией при ее испытаниях. В результате эта пушка не была принята на вооружение армии…»

Вполне понятно, что в этом обвинении мало что стыкуется с правдой, но как бы то ни было, перед войной новая полковая пушка так и не была принята на вооружение Красной Армии вместе с 76-мм горной пушкой обр. 1938 г.

Полковая пушка обр. 1927 г. осталась на вооружении РККА, но в полковой артиллерии ее уже дополнял 120-мм полковой миномет. На середину июля 1941 г. в войсках западных военных округов числилось 2296 полковых пушек обр.1927 г. и 1675 полковых минометов. А план военных заказов на 1941 г. предусматривал поставку 300 полковых пушек и 2060 полковых минометов.

Несмотря на то, что к началу войны «полковушка» уже считалась устаревшей, она неплохо зарекомендовала себя в первый период боевых действий. В самом деле, снарядный голод ей практически не грозил, поразить она была в состоянии практически все типы целей (кроме укрытых в земле блиндажей, щелей, ДЗОТов и ДОТов), которые встречались Красной Армии.

Принято считать, что «полковушки» были бесполезны в борьбе с танками, но это не совсем так. Дело в том, что полковая пушка обр. 1927 г. имела выстрел с бронебойным снарядом УБР-353А, разработанный и принятый на вооружение для самоходных установок СУ-1-12 и танков Т-28 и Т-35. Бронепробиваемость указанным снарядом из пушки обр. 1927/32 гг. на дальности 500 м составляла 25 мм при угле встречи 30°; на 100 м при попадании по нормали указанный снаряд мог пробить 30-мм бронеплиту. Но даже нехватка бронебойных снарядов не делала пушку безопасной для танков. Ведь стрельба шрапнелью с установкой «на картечь» давала почти такие же значения бронепробиваемости (22–25 мм на дистанции 300 м). На этих дальностях меткость короткоствольного орудия еще позволяла попасть в такую цель, как танк — дальность прямого выстрела по танку составляла 300–400 м.

Далее. Недостаточный маневр огнем по горизонтали, вызванный однобрусным лафетом, тоже не являлся большим препятствием в руках опытного расчета орудия. Осенью 1941 г., исходя из опыта применения пушек против танков, их позиции оборудовались таким образом, что под сошник выкапывалась дугой узкая канавка, которая прокладывалась деревянным брусом. Это позволяло без промедления выдергивать сошник и, занося его вправо и влево, быстро менять направление стрельбы орудия в широких пределах.

Большие потери дивизионной артиллерии возложили на плечи «полковушки» основную тяжесть оборонительных боев под Москвой и Ленинградом. Именно здесь пушка получила свою звонкую кличку «бобик».

Почему «бобик»? А кто его знает — почему. Может, потому, что рявкала резко, напоминая лай собачий, может, оттого, что прыгала при стрельбе, как пес цепной, а может — от обрубленного «носа» — прямо как у бобика дворового.

Но любили мы ее оттого не меньше, а вовсе даже и больше, чем ту же «Зосю», или «прощай Родину». Так объяснял появление клички Вячеслав Иванович Чалый, командир батареи полковых I орудий. В 1941 г. он был командиром полкового орудия и 15 октября в бою севернее пос. Ильинское подбил два немецких танка, причем один сгорел. Потом, подорвав матчасть (два поврежденных полковых орудия), вышел с подольскими курсантами из окружения и впоследствии в 1942 г. воевал в составе 33-й армии, перенеся тяготы второго окружения.

Благодаря тому, что «бобик» был очень прост в производстве, его выпуск, остановленный в 1940 г. ввиду разработки более совершенной системы, возобновили в осажденном Ленинграде. В тот период, когда фронт начал испытывать орудийный голод, именно Ленинград стал снабжать «большую землю» орудиями своего производства. Так, только для защиты столицы с оборонных предприятий Ленинграда доставили на самолетах и по только что застывшему льду «Дороги жизни» 452 полковые пушки обр. 1927 г. Начиная с 1941 г. производство 76-мм полковой пушки обр. 1927 г. осваивалось на Мотовилихинском заводе.