Авиация и космонавтика 1994 02

На высоте около 300 метров я перешел в пологое пикирование, сумел погасить скорость и посадил машину без поломок на лугу у дороги близ Хейнсн Лиетар. Мой товарищ приземлился благополучно в нескольких километрах от меня. Я сел, свесив ноги из моей пробитой во многих местах «птички», и сидел так довольно долго, сделав, вероятно, очень глупое лицо.

Вскоре ко мне подъехал офицер. Он очень спешил ко мне на выручку и задыхался. Он осведомился, не случилось ли со мной чего-нибудь, и пригласил поехать с ним в его квартиру в Хейнен Лиетар. Он оказался военным инженером и мало что смыслил в авиации. Для начала он спросил меня, где мой «шофер», и я сильно пал в его глазах, когда ответил, что я истребитель и летаю один. Затем, уже у себя в блиндаже, он осведомился, сколько аэропланов я сбил. Я ответил, что двадцать четыре. После этого он сухо сказал, что, если я захочу есть, к моим услугам офицерский клуб, и удалился. Очевидно, я в его глазах оказался наиболее бессовестным лгуном из всех, кого он встречал. Хорошо, что со мной был мой «Рош 1е Mcrite*. Вечером я показался в офицерском клубе с моим орденом. Мой новый знакомый и его товарищи были крайне смущены и, наконец, поинтересовались моим именем. Когда они узнали, кто я, их недоброжелательство как рукой сняло, меня угощали шампанским и устрицами, пока за мной не приехал мой ординарец и не увез меня в отряд. От него я узнал, что вместе со мной был сбит наш товарищ Люберт по прозвищу Пулелов: в каждом бою его машина получала пробоины. Люберт отделался легким ранением и сейчас был в госпитале. Через несколько месяцев наш дорогой Пулелов погиб за отечество.

Наша армия отошла на знаменитые позиции Зигфрида, и воздушные сражения начались с новой силой. Оставив противнику местность, мы сохранили за собой воздушное пространство. Англичане, пытавшиеся перейти от позиционной к маневренной войне, все же покидали окопы с великой неохотой.

Во время свободной охоты, предпринятой отрядом Бельке, лейтенант Фосс сбил англичанина, но и его аэроплан был поврежден. Он опустился на нейтральной полосе между окопов. Ему повезло: мы оставили эту землю, а неприятель ее еще не занял, на ней были только маневренные патрули обеих сторон. Английский аппарат стоял тут же рядом, его пилот думал, что территория уже занята британцами.

Фосс же был другого мнения. Воспользовавшись тем, что англичанин куда-то отошел, оставив аппарат без присмотра, он быстро снял с него пулеметы и другие ценные вещи, зажег аппарат, а затем помахал бежавшим к нему англичанам и был таков.

Рано утром 2 апреля я был разбужен канонадой, в этот раз особенно громкой. Вбежал мой ординарец с вестью о том, что наш аэродром атакуют англичане. Я вскочил как ужаленный и быстро оделся. Враги действительно кружились над нашим полем. Мои механики знали, что я не упущу случая поохотиться, и моя «красная птичка» стояла заправленная и готовая к взлету. Я полетел.

•

Истребитель «Альбатрос» D. V. На таком самолете М. фон Рихтгофен летал

в 1916-1917 гг.

Как я ни спешил, оказался последним. Тут же один из англичан попытался сесть мне на хвост. Это был двухместный аппарат. Мы начали кадриль. Иногда мой противник летал на спине, иногда смешил меня другими акробатическими номерами. Вскоре мы остались одни, шансы победить были у того, кто окажется хладнокровнее. Мой соперник резко пошел вниз, я так понял, что он собирался садиться, но он решил драться до победного. На бреющем полете он вышел на прямой курс, увлекая меня за собой. Продолжая обстреливать его, я должен был следить, чтобы не задеть дома деревни, над которой мы пролетали. Я почувствовал попадание в свой мотор. Все же он обязан был упасть. На полной скорости он врезался в дом. Я не оставил ему выбора. Это лишний раз доказывает, что британец выказал больше глупой отваги, чем истинного мужества. Вместо того чтобы опуститься и выйти из боя, он предпочел глупо погибнуть. Энергию и рвение надо отличать от идиотизма.

Я же возвращался домой. Мои товарищи поздравили меня с победой. В тот день один наш новичок сбил свой первый аэроплан, а навестивший нас Фосс - двадцать третий. Он шел вторым после меня по результативности. В обед, когда он должен был лететь домой, я вызвался проводить его. Погода ухудшилась, и мы не надеялись найти больше дичи. Над Аррасом к нам присоединился мой брат Лотар, узнавший мою «птичку» по окраске. Вдруг мы заметили английский патруль, задумавший атаковать нас, но, увидев мой «красный малыш», они отвернули и попытались скрыться, но мы их настигли благодаря быстроходности наших аппаратов. Я был к неприятелю ближе всех и атаковал последний аппарат. Он принял бой, а товарищи его оставили. Бой был подобен утреннему. Мой противник хорошо знал свое дело и стрелял довольно неплохо. Но я все же оказался проворнее, сел ему на хвост и пробил бензобак. За ним потянулся бензиновый шлейф. Он попытался уйти от меня в облако, а потом, когда мотор его остановился, продолжал защищаться, отстреливаться до последнего. Но он должен был признать, что проиграл. Когда он, наконец, приземлился, я опустился пониже, чтобы узнать, убил я его или нет. Что бы вы думали, сделал этот мошенник? Он успел снять с турели пулемет и прострелил мне крыло. Фосс, когда я ему это рассказал, был очень возмущен и сказал, что на моем месте он бы застрелил наглеца. Но я решил проявить великодушие, и этот парень остался одним из немногих, кто пережил мою атаку. Я же в приятном расположении духа полетел домой и отпраздновал свою тридцать'третью победу.

Стояла отличная погода. У нас в отряде был посетитель, который сгорал от желания увидеть воздушное сражение. Мы решили, что можем удовлетворить его любопытство, посадили его с подзорной трубой и взлетели вчетвером. Нам повезло: вблизи нашего аэродрома нам попался неприятельский патруль из пяти машин. В ходе короткого боя на высоте около двух километров мы повредили три вражеские машины и уничтожили две. Наш друг внизу был немало удивлен, он ожидал драматического зрелища, а увидел нечто вполне мирное, как казалось с земли, до тех пор пока несколько машин не упало. Из наших никто не был даже ранен. Мы плотно позавтракали и были вновь готовы к подвигам. Наши аэропланы были заправлены и подготовлены к бою. Мы полетели вновь.

К вечеру мы с гордостью телеграфировали, что шесть германских машин уничтожили 13 неприятельских. Отряд Бельке лишь однажды отправил такое донесение. Один из наших, лейтенант Вольф, за сегодняшний день сбил четыре аэроплана, мой брат, Шефер и Фестнер - по два, а я - три.