Джордж Клейсон - Первый богач в Вавилоне

Прошло десять лет, и Номасир, как было условлено, вернулся в дом отца, который устроил в его честь роскошный пир, пригласив множество друзей и родственников. По окончании пира отец и мать уселись в большие кресла, подобные тронам, в одном конце зала, и Номасир встал перед ними, чтобы дать отчёт о прошедших годах, как обещал отцу.

Был вечер. Масляные лампы-коптилки тускло освещали зал, наполняя его дымом. Рабы в белых полотняных куртках и рубахах ритмично колыхали пальмовыми листьями на длинных стеблях, разгоняя влажную духоту. Всё это смотрелось очень торжественно. Жена Номасира и два его маленьких сына, а также друзья и родственники семейства сидели на коврах за спиной у Номасира и ловили каждое его слово.

— Отец мой, — почтительно начал он. — Я склоняюсь перед твоей мудростью. Десять лет назад, когда я только-только достиг зрелости, ты приказал мне отправиться в мир и стать мужчиной среди мужчин, вместо того, чтобы оставаться здесь и быть подчиненным твоего богатства.

— Ты щедро уделил мне своего золота. Ты щедро уделил мне своей мудрости. Что касается золота, то увы! Я должен признаться, что обращался с ним неразумно. Оно утекло из моих неопытных рук, как заяц при первой возможности убегает от юного охотника.

Отец благосклонно улыбнулся:

— Говори, сын мой, твоя повесть интересует меня во всех подробностях.

— Я решил отправиться в Ниневию. Этот город тогда быстро рос, и я решил, что смогу найти там благоприятные возможности. Я присоединился к каравану и завел множество друзей среди путников. Среди них были двое разговорчивых мужчин, владельцев прекраснейшего белого коня, стремительного, как ветер. Пока мы путешествовали, эти люди по секрету рассказали мне, что в Ниневии живёт некий богач, и у него есть конь такой быстроногий, что его ещё никто ни разу не сумел обогнать. Богач верил, что ни одна лошадь на свете не сравнится с его конем. И потому был готов поставить любые деньги на то, что его конь сможет обогнать любого другого коня во всей Вавилонии. Но, как сказали мои новые друзья, в сравнении с их белым конем конь богача был не лучше хромого осла, и их конь должен был с легкостью обогнать коня богача. В качестве большой милости они разрешили мне присоединиться к ним, чтобы вместе биться об заклад с богачом. Я был безумно увлечен этим планом… Наш конь позорно проиграл, и я лишился большей части своего золота.

Отец рассмеялся.

— Потом я узнал, что эти люди с самого начала всё предвидели; они зарабатывали на жизнь обманом, путешествуя с караванами и обольщая доверчивых простаков. Оказалось, что ниневийский богач был с ними в сговоре, а выигрыш они делили на всех. Эти хитрые обманщики преподали мне первый урок бдительности. Скоро я получил и второй урок, столь же болезненный. В караване был ещё один юноша, с которым я тоже подружился. Сын богатых родителей, он, так же как и я, направлялся в Ниневию в поисках фортуны. Вскоре после нашего прибытия в Ниневию он сообщил мне, что поблизости умер богатый купец и его лавку на бойком месте, со всем товаром, можно приобрести по дешёвке. Он предложил войти с ним в половинную долю, но сказал, что за своим золотом должен вернуться в Вавилон. А пока что он попросил меня купить лавку на мои деньги с тем, чтобы потом вести торговлю на его деньги. Он всё откладывал отъезд в Вавилон, а тем временем проявил себя как неосмотрительный торговец и любитель сорить деньгами. Наконец я его выгнал, но лишь тогда, когда торговля пришла в полный упадок: из товара остался один хлам, и денег, чтобы купить новый товар, тоже уже не было. Я продал все остатки какому-то израильтянину за гроши. И вскоре, отец мой, для меня наступили черные дни. Я искал какую-нибудь работу и не находил, ибо не владел никаким ремеслом или наукой, которыми мог бы зарабатывать. Я продал своих коней. Я продал своего раба. Я продал лишнюю одежду, чтобы иметь кусок хлеба и крышу над головой, но с каждым днём мрачный призрак нищеты подкрадывался всё ближе. Но и в эти горькие дни, отец, я помнил, что ты в меня веришь. Ты послал меня в мир, чтобы я стал мужчиной, и я был полон решимости выполнить твой приказ.

Мать Номасира закрыла лицо руками и тихо зарыдала.

— В это время я вспомнил о твоей табличке с пятью законами, которым подчиняется золото. Я внимательно прочел твои мудрые слова и понял: если бы я искал первым делом мудрости, тогда и золото осталось бы при мне. Я выучил все законы наизусть и поклялся: когда мне еще раз улыбнется богиня удачи, я буду руководствоваться наставлениями зрелого возраста, а не безрассудством юности. Для вас, тех, кто слушает сегодня мой рассказ, я прочту вслух мудрость моего отца, запечатлённую на глиняной табличке, которую он дал мне десять лет назад.

Закон первый. Золото притекает охотно и всё более обильно к любому, кто откладывает не меньше десятой части своих заработков, создавая основу будущего богатства для себя и семьи.

Закон второй. Золото упорно и с радостью трудится на мудрого владельца, находящего для него выгодные вложения, и тогда приумножается, как скот полевой.

Закон третий. Золото стремится под защиту осмотрительного владельца, который вкладывает его по советам сведущих людей.

Закон четвертый. Золото ускользает от того, кто вкладывает его в дела или начинания, с которыми не знаком, или в такие, которые не получили одобрения сведущих людей.

Закон пятый. Золото бежит от человека, который ожидает от него неразумно высоких заработков, который попадается на крючок заманчивых советов всяческих мошенников или при вложении денег следует собственным невежественным представлениям и романтическим идеям.

Таковы пять законов, которым подчиняется золото, в том виде, в каком они достались мне от отца. Я заявляю, что они стоят больше самого золота, и докажу вам это, продолжив свое повествование.

Он снова обратился к отцу:

— Я рассказал тебе, как неопытность привела меня в самую глубину нищеты и отчаяния. Однако любая чёрная полоса рано или поздно приходит к концу. Так случилось и со мной, когда я нашёл работу — управлять бригадой рабов, строивших новую городскую стену.

Я последовал первому закону, которому подчиняется золото, и из первого заработка отложил медную монету. При каждой возможности я прибавлял к ней другие, пока у меня не оказалась серебряная монета. Это случилось не скоро, ибо у меня также были расходы на жизнь. Признаюсь, что тратил деньги очень неохотно, ибо был полон решимости до истечения десяти лет накопить столько золота, сколько получил от тебя, отец мой.

Однажды надсмотрщик рабов, с которым я подружился, сказал мне:

Ты молод, но осмотрителен, и не тратишь бездумно всё, что зарабатываешь. Нет ли у тебя отложенного золота, которое не приносит тебе дохода?