Джордж Клейсон - Первый богач в Вавилоне

— Это всё царский дар.

— Царский дар? Царь тебе что-то подарил, и этот подарок принёс тебе заботы? Что же это за подарок?

— Царь был весьма доволен новым устройством наконечника копья для дворцовой стражи, которое я придумал и поднес ему чертежи. И он пожаловал мне пятьдесят золотых монет, и теперь я не знаю, что делать. От рассвета до захода солнца ежечасно осаждают меня просители, желающие, чтобы я уделил им часть моего золота.

— Этого следовало ожидать. Золота жаждут многие, а есть оно у немногих. Им хотелось бы, чтобы человек, легко заработавший золото, с ними поделился. Но разве ты не можешь им отказать? Неужели твоя воля слабее твоего кулака?

— Многим я отказываю, но порой это очень трудно. Разве могу я отказать, например, горячо любимой сестре?

— Неужели твоя сестра хочет отнять у брата заслуженную награду?

— Нет, она просит ради мужа, Арамана. Она желает видеть его преуспевающим купцом. Она считает, что у него не было в жизни случая проявить себя, и умоляет меня одолжить ему это золото, чтобы он разбогател на торговле и выплатил мне долг из полученной прибыли.

— Друг мой, — произнес Матон, — это весьма важная и интересная тема. Кто получает золото, на того ложится ответственность, и положение его в обществе меняется. Кто обретает золото, обретает и страх потерять его из-за грабежа или обмана. Но ещё золото приносит с собой могущество и способность творить добро. А ещё оно открывает возможности, из-за которых самые лучшие намерения человека могут завести его в беду.

Слыхал ли ты когда-нибудь сказку о ниневийском земледельце, который умел понимать язык зверей и птиц? Полагаю, что нет, ибо эта сказка не из тех, какие любят рассказывать литейщики бронзы за работой. Я поведаю её тебе, дабы ты понял, что брать взаймы и давать взаймы — дело не простое. Это не значит просто передать монеты из одних рук в другие.

Итак, этот земледелец, который умел понимать язык зверей и птиц, каждый вечер задерживался на скотном дворе, чтобы послушать, о чём говорит между собой его скот. Однажды вечером он услышал, как вол жалуется ослу на свою тяжкую участь: «Я тружусь, тяну плуг с утра до вечера. Как бы ни было жарко, как бы ни устали мои ноги, как бы ярмо ни натирало мне шею, я должен трудиться. А вот тебе живется сладко. Ты прикрыт красивой разноцветной попоной и ничего не делаешь целый день, только носишь нашего хозяина туда, куда ему нужно попасть. А если он никуда не едет, ты только отдыхаешь и целый день ешь зелёную траву.

Осёл, хоть и любил злобно лягаться, был добродушен и посочувствовал волу.

— Друг мой, — сказал он, — ты и впрямь работаешь очень тяжело, и я хотел бы облегчить твою участь. Поэтому я подскажу тебе, как ты можешь получить день отдыха. Утром, когда придёт раб запрягать тебя в плуг, ляг на землю и громко мычи, тогда раб подумает, что ты болен и не можешь работать.

И вол воспользовался советом осла. Наутро раб пришёл к хозяину и сказал, что вол болен и не может пахать.

— Тогда, — сказал земледелец, — запряги в плуг осла, потому что пахать надо.

Весь день осёл, который всего лишь хотел помочь другу, был вынужден делать работу вола. Когда пришёл вечер и осла вернули в стойло, сердце его ожесточилось, ноги подкашивались, а шея была стерта в кровь ярмом.

Земледелец задержался на скотном дворе, чтобы снова послушать их разговор.

Первым заговорил вол:

— Ты мой лучший друг. Благодаря твоему доброму совету я целый день отдыхал.

— А я, — ответил осёл, — подобен многим простакам, которые желают помочь другу, но в итоге вынуждены делать за друга его работу. Отныне ты сам будешь тащить свой плуг, ибо я слышал, как хозяин сказал рабу: «Если этот вол снова захворает, отведи его на убой». Надеюсь, он так и сделает, ибо ты лентяй.

С тех пор вол и осел больше не разговаривали друг с другом. Так кончилась их дружба.

— Занятная басня, — сказал Родан, — но я не понял, в чём её мораль.

— Я так и думал, что ты не поймёшь. Но мораль в ней есть, и весьма простая: желая помочь своему другу, будь осмотрителен, чтобы его бремя не переложили тебе на шею.

— Да, до этого я не додумался. Очень мудро. Я не хочу возлагать на себя бремя, которое несёт муж моей сестры. Но скажи мне вот что. Ты одалживаешь деньги многим. Разве тебе не возвращают долги?

Матон улыбнулся как человек, умудрённый горьким опытом:

— Разве можно давать взаймы, если должник не в состоянии вернуть долг? Разве не должен ростовщик быть мудрым и выяснить, обратит ли заёмщик его золото на разумные цели, чтобы потом вернуть долг, или попросту потратит, не умея распоряжаться деньгами, так что ростовщик останется с убытком, а заемщик — с долгом, который не в силах выплатить? Я покажу тебе некоторые залоги из моего сундука и расскажу их истории.

Ростовщик принёс сундучок длиною в свою руку, обтянутый красный свиной кожей и украшенный бронзовыми накладками. Поставил его на пол и присел на корточки рядом, положив обе руки на крышку.

— У каждого, кому я даю в долг, я требую залог и прячу его в сундук. Он лежит там, пока заёмщик не рассчитается со мной. Когда он возвращает долг, я возвращаю ему залог, но если долг остаётся невыплаченным, залог так и хранится у меня в сундуке, напоминая о человеке, недостойном моего доверия.

Мой сундук с залогами говорит, что самые безопасные займы — те, которые даются людям, чьё имущество по стоимости превышает сумму займа. Эти люди могут владеть землями, верблюдами, драгоценностями или другими вещами, которые можно продать и выплатить долг. Некоторые вещи, что даются мне в заклад — драгоценные камни, ценой больше суммы займа. Другие — обещания, что если долг не будет возвращен согласно уговору, должник отдаст мне определенную часть своего имущества. С такими займами я могу быть спокоен: должник поручился своей собственностью, и потому моё золото возвратится ко мне с процентами.

Есть ещё займы, которые я даю людям, способным зарабатывать. Это такие люди, как ты — они владеют ремеслом или служат и получают жалованье. У них есть доход, и я знаю: если они честны и если с ними не случится никакого несчастья, они также выплатят свой долг и причитающиеся мне проценты. Такие займы обеспечены трудом должника.

Но есть ещё и люди, не имеющие ни имущества, ни заработка. Жизнь тяжела, и всегда найдутся те, кто не может к ней приспособиться. Увы, займы, выданные таким людям, даже если это одна-единственная медная монета, остаются невыплаченными, и мой сундук многие годы упрекает меня за неразумие. Поэтому я не даю таким взаймы, если только за них не поручится добрый друг, знающий, что этот заемщик — честный человек.

Матон открыл защелку и поднял крышку сундука. Родан с интересом подался вперед.