Джордж Клейсон - Первый богач в Вавилоне

— Благодарю! Я бы тоже хотел сказать, — это поднялся явный чужестранец. — Я из Сирии. Я не очень хорошо говорить ваш язык. Я хотел бы назвать этот человек, этот купец, одно слово. Может быть, вы подумать, что это слово невежливый. Однако я хочу его так называть. Но я не знаю слово из вашего языка. А если я назову его по-сирийски, вы не понять. А поэтому прошу каких-нибудь добрых людей сказать мне правильное слово, чтобы называть, когда человек всё время откладывать на завтра дела, очень полезная для него.

— Он канителится! — крикнул кто-то с места.

— Это есть точно, — закричал сириец, яростно размахивая руками. — Он не брать возможность, когда оно приходить. Он ждать. Он говорить, я сейчас имею много другое дело. Но возможность, она не ждать такого медленного. Она думать, если человек заслуживать удачи, он шагать быстро. А человек, который не шагать быстро, когда возможность приходить, он канителиться, как наш друг, этот купец.

Все засмеялись, а купец встал с места и добродушно поклонился:

— Прими мое восхищение, о чужестранец, который не боится говорить правду.

— А теперь послушаем дальше об упущенных возможностях. Кто ещё хочет рассказать? — спросил Аркад.

— Я, — сказал мужчина средних лет, облаченный в красный хитон. — Я покупаю скот, в основном верблюдов и коней. А порой также овец и коз. Я расскажу вам, как однажды ночью ко мне пришёл шанс — когда я меньше всего этого ожидал. Вероятно, потому я его и упустил. Об этом вы сможете судить сами. Итак, однажды я возвращался в город после утомительного и напрасного десятидневного путешествия. Я искал верблюдов для закупки, но не нашёл. Я весьма разгневался, увидев, что городские ворота уже закрыты и заперты. Пока мои рабы ставили шатер на ночь, которую нам предстояло провести с малым количеством воды и совсем без еды, ко мне подошел пожилой скотовод, который, как и мы, застрял перед закрытыми городскими воротами.

— Почтенный господин, — обратился он ко мне. — Судя по твоему виду, ты закупаешь скот. Если это так, я желаю продать тебе прекрасную отару овец, которую только что пригнал. Увы, моя жена лежит больная, и мне нужно побыстрее к ней вернуться. Купи же у меня овец, чтобы я и мои рабы могли сесть на верблюдов и скорей поехать обратно.

Было так темно, что я не мог видеть отару, но слышал блеяние, и, судя по звукам, овец было очень много. Поскольку я потерял десять дней в напрасных поисках верблюдов, я с радостью начал торговаться. Старик торопился и назначил весьма низкую цену. Я согласился, не сомневаясь, что утром мои рабы пригонят стадо в город и я продам его с большой прибылью.

Когда мы сторговались, я позвал своих рабов и приказал принести факелы, чтобы счесть отару, которая, по словам скотовода, составляла девятьсот голов. Не буду тратить ваше время, друзья, рассказывая, как трудно было пересчитать столько непоенных, беспокойных овец, толкущихся на клочке земли. Нам это так и не удалось. Поэтому я без обиняков заявил скотоводу, что пересчитаю овец, когда рассветёт, и тогда заплачу ему.

Он взмолился:

— Прошу тебя, почтенный господин, заплати мне лишь две трети этой цены, чтобы я мог пуститься в путь. Я оставлю своего самого умного и ученого раба, и он утром поможет тебе пересчитать овец. Он достоин доверия, и ты можешь выплатить ему остаток денег.

— Но я был упрям и отказался уплатить за отару той ночью. Наутро, когда я ещё не успел проснуться, городские ворота открылись, и из них появились четверо закупщиков в поисках скота. Они поспешили купить овец, потому что городу угрожала осада и в этом случае должна была наступить нехватка провизии. Старый скотовод получил почти втрое больше той цены, за которую был готов отдать овец мне. Так пришла ко мне большая удача, а я её упустил.

— Такую историю не каждый день услышишь, — отозвался Аркад. — Какой вывод можно из неё сделать?

— Такой вывод, что если тебе предлагают выгодную сделку, нужно платить сразу, — предположил почтенный шорник. — Если сделка в самом деле выгодная, то каждому из нас нужна защита от собственной слабости. Мы, смертные люди, переменчивы. Увы, я бы даже сказал, что мы более склонны менять своё мнение, когда мы правы, чем когда ошибаемся. Ошибаясь, мы упрямо цепляемся за свою ошибку. А когда мы правы, то колеблемся и упускаем благоприятный случай. Мой первый порыв всегда бывает также и самым мудрым. Однако мне всегда трудно заставить себя сдвинуться с места и принять сделку, когда мне её предлагают. Поэтому я стараюсь защититься от собственной слабости и как можно скорее вношу задаток. Это помогает не упустить сделку и в дальнейшем спасает меня от сожалений.

— Спасибо! Я опять хотеть говорить, — снова вскочил сириец. — Эти рассказ очень одинаковы. Каждый раз удача улетать по один и тот же причина. Каждый раз она приходить к тому, которые канителиться, и приносить хороший план. Каждый раз они колебаться, а не говорить «Сейчас хорошее время, я сделать это быстро». Разве можно такой человек достигнуть успеха?

— Мудры слова твои, друг мой, — отозвался закупщик скота. — И со мной, и с этим купцом случилось так, что удача упорхнула, пока мы медлили. Однако это весьма обычная история. Во всех нас сидит желание помедлить. Мы жаждем богатства; однако зачастую, когда нам выпадает шанс, дух промедления подсказывает нам различные поводы, чтобы потянуть с заключением сделки. Слушая его, мы становимся своими собственными худшими врагами. В молодости я не знал этого полезного слова, которое понравилось нашему другу из Сирии. Сначала я подумал, что меня подвела деловая сметка. Потом я стал приписывать неудачу своему упрямству. И наконец понял подлинную природу своей неудачи: это привычка без нужды откладывать дело, когда требуется действовать, действовать быстро и решительно. Я очень огорчился, когда осознал подлинную природу моего промедления. С яростью дикого осла, прикованного к колеснице, я отбросил эту привычку, которая была врагом моего успеха.

— Благодарю! Я спросить вопрос у господина купца, — сказал сириец. — Ты носить красивые одежды, не как бедняк. Ты говорить как богатый человек. Скажи нам, сейчас ты слушать, когда на тебя нападать охота канителиться?

— Подобно нашему другу закупщику скота, мне тоже пришлось распознать в себе и победить эту вредную привычку, — ответил купец. — Для меня она была врагом, вечно подстерегающим в засаде, чтобы помешать мне достигнуть успеха. То, что я рассказал вам — лишь один из многих примеров, которые я мог бы привести. Примеров того, как я прогнал прочь собственную удачу. Единожды распознав привычку к промедлению, её легко победить. Никто из нас в здравом уме не позволит ворам обчистить его закрома. Никакой купец не позволит купцу-сопернику увести у себя покупателей и таким образом лишиться прибыли. Стоило мне понять, что так действует мой враг, я преисполнился решимости и победил его. Так должен поступить каждый — победить в себе дух промедления — прежде, чем может надеяться заработать свою долю вавилонских сокровищ. Что скажешь, Аркад? Ты самый богатый человек в Вавилоне, и потому многие считают тебя также и самым удачливым. Согласен ли ты, что никто не сможет достигнуть полного успеха, пока не убьет в себе дух промедления?