Джарон Ланир - Кому принадлежит будущее? Мир, где за информацию платить будут вам

Не нужно требовать от кого-то точной формулировки того, почему информация недостаточно отражает реальность. Не стоит взваливать на людей ношу необходимости оправдываться перед миром информации. Я не знаю, что именно не так. Но та музыка, которую я слышал, находясь рядом с Конлоном, определенно отличалась от той, что я слышал на записях. Грань различий в этом случае неоднозначна, поскольку пианино механическое, и, возможно, запись должна больше походить на оригинал, чем запись с концерта.

Я ехал в гости к Конлону автостопом до мексиканской границы. В те времена, еще до разборок наркоторговцев, Мехико в свете неоновых огней выглядел безумно, но мило. Когда я приехал, меня настолько переполняли эмоции, что я едва мог говорить. До сих пор удивляюсь, как Конлон и Йоко, его жена, приняли у себя странного необщительного юнца с восторженным взглядом.

МЫ НЕ ЗНАЕМ НАВЕРНЯКА, ЧЕГО МОЖНО ДОСТИЧЬ С ПОМОЩЬЮ ТЕХНОЛОГИЙ. МЫСЛЬ О ТОМ, ЧТО КАКУЮ-ТО ЗАДАЧУ ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО РЕШИТЬ, СПОСОБНА САМА ПО СЕБЕ ПОМОЧЬ НАЙТИ РЕШЕНИЕ.

МЫ НЕ ДОЛЖНЫ МИРИТЬСЯ С ОГРАНИЧЕНИЯМИ. ОГРАНИЧЕНИЯ УБИВАЮТ. делал это до него? Определенно Алан Тьюринг. Великий математик-аналитик. Кто еще? Кто добился этого посредством чувственных ощущений?

Мне казалось, что я должен искать любые возможности, чтобы найти собственные равнины. Эксперименты Конлона с музыкальным ритмом можно применить и к физическим ощущениям, да и ко всему опыту человеческих ощущений. Это будет виртуальная реальность.

Погоня за свободой от ограничений стала главной концепцией Кремниевой долины, когда я перебрался туда через несколько лет уже в зрелом возрасте. В то время когда я говорил о возможностях виртуальной реальности, охватывающих «любую» внешнюю реальность или сенсорно-моторный опыт, некто Эрик Дрекслер говорил о том, как нанотехнологии когда-нибудь достигнут того же в физической реальности. Еще один мой друг, Стивен Лаберж, проводил в Стэнфорде эксперименты с осознанными сновидениями, предполагая, что люди, которые освоят технику осознанных сновидений, смогут добиться «любого» возможного субъективного опыта. Кремниевая долина стала в те времена храмом стремления к «всеохватности» и остается им до сих пор.

«Всеохватность» до сих пор выступает в роли основополагающего принципа свободы, достижений и обретений, на которых держится интернет. «Любые» музыка, текст, видеоматериал, доступные в любое время из любой точки.

Планшеты и смартфоны постоянно изменяются и превращаются в «любое» устройство, которое можно наделить фиксированными физическими характеристиками. Планшет может служить книгой, тюнером для настройки гитары, блокнотом для набросков художника и так далее. Со временем даже физические свойства мобильных устройств станут менее фиксированными. Как я уже говорил раньше, с помощью 3D-печати можно будет получить любую фигуру и, в конце концов, «любое» мобильное электронное устройство.

Даже в эти проекты можно заложить параметры изменения формы. Я работал над созданием роботов, разработчики которых взяли за основу разнообразие «трансформаций» у осьминогов и которые могут изменить внешний вид так, чтобы ваши руки могли ощущать самые разные постоянно меняющиеся поверхности в виртуальном мире. Используя подобного робота для обратной связи, вы сможете не только увидеть, например, виртуальную дверную ручку, но и почувствовать ее в своей руке.

Можно привести бесконечное количество других примеров. Синтетическая биология сможет когда-нибудь вывести «любой» микроорганизм, а потом и макроорганизм. Путеводная звезда, на которую мы ориентируемся, – свобода от конкретности.

Уже несколько десятилетий в определенных кругах сохраняется тревожное ощущение, что в будущем история перестанет быть согласованной. В какой-то момент история человечества станет непоследовательной. Нам говорят, что мы стоим на пороге нового этапа в развитии, который перестанет поддаваться интерпретации. Нарративные арки перестанут работать.

Лана Вачовски, соавтор сценария и со-режиссер кинотрилогии «Матрица», говорила о проекте «Облачный атлас», что он «находится между новым представлением о всеобщей фрагментарности и старым представлением о том, что у повествования есть начало, середина и конец» [1]. С приближением конца прошлого тысячелетия о подобном заявляли повсеместно (как в монологе «последнего большевика в мире» из пьесы Тони Кушнера «Перестройка» или фрагментах книги Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории» – обе изданы в 1992 году), но странно слышать подобные заявления сейчас даже от самых технологически ориентированных ученых и писателей.

Однако в среде технарей вы такого не услышите. Для нее характерно полное погружение во вполне ясную преобладающую идеологическую концепцию. Все постепенно переходит на программное управление, физический аспект становится все более изменчивым и подчиненным технологии, реальность оптимизируется. Я критиковал некоторые аспекты нашей концепции, но нельзя сказать, что у нее нет направления. Ее проблема в том, что люди не являются ее героями. Мы могли бы слиться с машинами и обрести бессмертие, но это не главное. Основной сюжет истории машиноцетричен. Это технологический детерминизм.

Моя точка зрения такова, что люди – все еще субъекты деятельности. Технология не обладает реальной автономностью. В эпоху сетевых технологий люди или борются за право оказаться поближе к главным серверам-сиренам, чтобы выгодно воспользоваться деньгами и властью, либо занимаются чем-то другим и в результате оказываются относительно бедны и бесполезны. Эпоха, в которую мы живем, настолько же упорядочена, как и любая другая.

Начав размышлять о серверах-сиренах, я пришел к тому, что они дают нам простую сюжетную линию, которая отлично описывает жизнь в нашу эпоху. Возможно, я слишком упрощаю. Как гласит поговорка, тому, у кого есть молоток, все вокруг кажется гвоздями. Тем не менее мы стоим на пороге эпохи сетевой информации, и, естественно, борьба за власть в цифровых сетях станет основным мотивом историй этой эпохи.

Причина, почему информационная эпоха кажется «фрагментарной», заключается в том, что некоторые эпизоды становления власти цифровых сетей в период зарождения серверов-сирен сами по себе хаотичны и непредсказуемы. Но и эти островки хаоса поддаются описанию с позиций обычной логики. В общем и целом в конфликтах века сетевых технологий история развивается точно так же, как и в «столкновениях цивилизаций», придворных интригах, любовных треугольниках и прочих сценариях прошлого.