Колин Кэмпбелл - Китайское исследование: обновленное и расширенное издание. Классическая книга о здоровом питании [litres]

Когда я слышу подобного рода истории с печальными последствиями, то думаю только о том, насколько результаты были бы более благоприятными, если бы врачи и причастные лица владели информацией, к которой пришли мы с коллегами: питание связано с этиологией заболеваний, а здоровье восстанавливается с помощью растительной диеты. Диета может предложить больше, чем все таблетки и процедуры вместе взятые. В этих двух историях, актуальных на данный момент, но столь похожих на многие другие, которые мы наблюдаем каждый день, я усматриваю невероятную беспечность. Я не вижу никаких доказательств, например, что эти семьи знали об исключительной пользе питания, представленной растительной диетой. В новости о мальчике подробности о лучевой терапии предварялись рассказом о празднике, на котором для детей «было так много пирожных», и я подозреваю, что, как и большинство кондитерских изделий, те содержали большое количество жира, сахара и рафинированной муки. Об этом и других праздниках рассказывали как о проявлении любви и заботы, и, конечно, они таковыми были. Все мы, не зная о влиянии питания на здоровье, сделали бы то же самое. Однако слова о том, как мальчик пережил «несколько операций, химио- и лучевую терапию, после которых его лицо парализовало, он оглох на одно ухо, у него случился паралич одной голосовой связки, и он не мог глотать», и последующее описание того, как он радовался огромному количеству выпечки, праздничному торту и зажаренному на вертеле мясу, оставляют меня в смятении, ведь весь его короткий жизненный путь до сих пор состоял из страшных таблеток и процедур, принимаемых с «мужеством», тогда как мог бы быть чем-то гораздо большим. Я, конечно, не могу быть уверенным в том, что выпечка, шашлыки и праздничные торты негативно сказываются на его самочувствии, но на основе некоторых весьма и весьма впечатляющих доказательств я склоняюсь к выводу, что сказываются. Больше всего меня огорчает то, что почти никто даже не знает о возможных улучшениях, которые я легко могу себе представить.

По поводу молодого тренера, жизнь которого оборвалась так рано, я могу только строить догадки, что он тоже питался традиционно. Знали ли он и его родные о замечательной способности питания контролировать и даже обращать вспять сердечно-сосудистые заболевания? Полагаясь на имеющиеся у нас доказательства, я твердо уверен, что летального исхода можно было бы избежать. Мы знаем, что болезни сердца излечимы. И опять же очень важный вопрос: почему он и его семья не знали об этом?

Подобные истории я вижу и слышу слишком часто. Постоянно вспоминаю их и тогда, когда прочитавшие эту книгу рассказывают мне про свои «чудесные исцеления» и когда люди задают мне вопросы по поводу своих проблем со здоровьем, на которые я могу только предложить какие-то довольно безличные научные выкладки, потому что у меня нет лицензии врача.

Есть нечто, связывающее всех этих людей независимо от того, помогла ли им информация из моей книги или они столкнулись с ней впервые: большинство удивляются, почему они не слышали об этом прежде. Почти все недоумевают, почему информация о всеобъемлющем влиянии питания не слишком известна, особенно среди врачей. (Именно поэтому так важна новая программа по питанию в крупном медицинском центре, которой руководит мой сын и соавтор Том и его жена Эрин.)

Опираясь на свою многолетнюю жизнь в научно-образовательном сообществе, я не могу не отметить и роль «научного истеблишмента»: отчасти знание остается скрытым от общественности потому, что мы не изучаем и даже не обсуждаем важнейшую концепцию питания ни в лабораториях, ни в аудиториях, ни на кафедрах. Но еще хуже то, что олигархат промышленности, правительства, научных кругов и медицинских учреждений безостановочно старается не допустить это знание до общественности!

Почему? Все просто. Они боятся, что такая информация может указать на гораздо более дешевые и эффективные решения проблем со здоровьем, нежели их продукты и программы. Олигархия хочет защитить свой бизнес и слишком часто делает это, не разбираясь в средствах. У них весьма масштабный бизнес. Знание – сила, а у институтов есть силы, чтобы контролировать знания. Еще ужаснее то, что, не позволяя знаниям добраться до людей, они зарабатывают деньги, чтобы с их помощью еще жестче контролировать информацию. Такая самовоспроизводящаяся сила – вечный двигатель.

Олигархия зарабатывает на нас дважды: как на налогоплательщиках, налоги которых идут на субсидии для производства смертельной еды, и как на потребителях, которые покупают дорогие лекарства и процедуры ради излечения.

Будучи профессионалом, я прекрасно знаком с доказательствами влияния питания, которые сводят на нет все эти глупости. Но также я понимаю, что в водовороте современной жизни мы сталкиваемся с непростой дилеммой. Олигархия, производя вредную для нас продукцию, также обеспечивает рабочие места для многих из нас. Мы работаем, иногда невольно, на олигархию, даже когда страдаем от употребления продуктов, которые «мы» производим. Все сообща мы работаем против наших собственных интересов! Мы ставим богатство для немногих выше, чем здоровье большинства. Мы должны слезть с этой карусели, иначе мы заплатим гораздо более высокую цену, нежели наша собственная жизнь, – на кону существование нашей планеты и всех ее обитателей. Топливо, на котором работает эта карусель олигархии, – это знание, а сила, его производящая, – это своекорыстие.

Наша система в корне неразумна и аморальна. Неразумно, что мы представляем диетологию как редукционистскую науку (главным образом в коммерческих целях), а не как всеобъемлющее знание. Аморально, когда олигархия активно прячет знания от общественности, особенно когда мнение формируется с помощью бюджетных денег. Это классическая гегемония. Например, из-за олигархии почти невозможно получить финансирование для серьезных и профессиональных исследований влияния полноценного питания на здоровье человека и предотвращение заболеваний, особенно когда речь идет о растительной диете. Хотя существующие исследования на тему правильного питания нельзя назвать совершенными. Вопросы остаются, особенно в связи с применимостью здоровой диеты для всех людей в любых обстоятельствах и в отношении всех недугов. Но прежде чем мы сможем изучить эти вторичные вопросы, необходимо принять основную гипотезу.

Короче говоря, у нас практически нет исследований, нет осмысленного обсуждения и нет никакой полезной информации. Меня коробит, когда, рассказывая коллегам о достоинствах растительной диеты, в ответ я слышу, что «исследований недостаточно» – идеальная реакция эгоистичного резонера.