Билл Франсуа - Красноречие сардинки [Невероятные истории подводного мира] [litres]

Рыбам не нужно ходить в школу. Они по-другому обучаются всему, что понадобится в их водной жизни. Но несмотря на это, у них довольно трудное детство. При рождении большинство рыб – будь то будущие сардины, будущие дорады или же будущие огромные тунцы и меч-рыбы – вылупляются из миллиметровой икринки. Эти крохотные личинки, еще не завершившие цикл развития, выталкиваются в толщу воды без всяких ориентиров, в гущу планктона. Они не умеют ни плавать, ни кормиться, ни даже дышать: они дрейфуют, их питает желточный мешок, они поглощают кислород, который проникает через их кожу. Им придется всему научиться.

Но они все быстро схватывают. Через несколько дней личинки начинают сокращаться и разжиматься, потом упорядочивают свои движения и принимаются охотиться на самую мелкую добычу, находя ее в планктоне. Их жабры и плавники развиваются. Тогда они узнают свою историю и все, что суждено им в будущем. Личинке угря становится известно, что ей нужно будет мигрировать к берегу, и она начинает активно плавать, следуя по течению Гольфстрима. Личинки лосося запечатлевают в памяти родной ручей и учатся узнавать его запахи, чтобы однажды найти дорогу к этому детскому воспоминанию. Личинки коралловых рыбок, со своей стороны, прислушиваются. Они надеются поймать звуки песни, исполняемой обитателями дальнего кораллового рифа, и поплыть вслед за ней к ее источнику: рыбки отправляются в путешествие по пустынным пространствам открытого океана. Оно продлится долгие месяцы.

Перемещение в воде, тем более на большие расстояния, – это весьма сложная задача для личинок. Для таких крохотных созданий вода совсем не то же самое, что для нас, и ведет себя иначе. Если смотреть на воду вблизи, доминирующим выглядит диффузионное движение молекул воды по сравнению с эффектами инерции и конвекционными течениями. В мелком масштабе вода не перемещается как единое целое, каждая ее молекула движется хаотично. И чем объект меньше, тем больше эти хаотичные движения влияют на него, потому что тем медленнее обтекает его вода, подчиняясь колебаниям водных молекул. Таким образом, маленькое создание воспринимает воду как почти неподвижную и очень вязкую жидкость, постоянно тормозящую его движение. Для рыбной личинки вода такая же тягучая, каким может казаться нам, например, мед. Подрастая, рыба научится справляться с вязкостью водной среды, ощущать обтекающую ее воду по-другому, как более легкую жидкость. Она сможет разгоняться, скользить по воде и даже отдаваться на волю ее течения. Иными словами, по мере роста рыба постоянно заново учится плавать. Заново учиться, потом опять переучиваться – это в некотором смысле и наш удел, удел человеческих особей, особенно в школьные годы. Сначала маленьких детей призывают проявлять творческие способности, свободно рисуя на листе бумаги. Потом им нужно раскрашивать картинки, не заходя за контуры, то есть соблюдать правила. Составлять фразы, зажатые в рамки строгой структуры: подлежащее, сказуемое, дополнение. Подчиняться указаниям. Потом наступает время экзаменов, когда нас снова просят быть оригинальными, но только в определенных пределах. А когда школа окончена, для каждого в очередной раз наступает время учиться, устанавливать собственные правила или снова искать свою оригинальность.

Личинка рыбы, живущая за счет остатков питательных веществ икринки, совершенно не похожа на ту, какой она будет, став взрослой. Луна-рыба в детстве напоминает солнце: она окружена треугольными лучами. Личинка сардины – нечто вроде нитевидного угря. Личинка меч-рыбы походит на дракона, лишенного гребня, но с огромным парусом на спине. За ней крайне редко удается понаблюдать, потому что она очень быстро вырастает в течение первых недель жизни, а за год набирает около сорока килограммов. Личинки плоских рыб, в частности разновидностей камбалы или палтуса, рождаются “нормальными”: плавают в открытой воде и имеют по глазу с каждой стороны головы. Но такая рыба по мере роста сплющивается, а ее первый глаз перемещается на другую сторону туловища, чтобы совместиться со вторым. Можно сказать, что точка зрения взрослеющей камбалы меняется радикальным образом. Она постепенно расстается со свободой плавания по волнам, пока не окажется навсегда на дне, не растворится в его песке, не покроется осадочными отложениями и не примет их цвет. Она привыкает видеть мир снизу, а ее единственная перспектива – небо. Отныне она будет жить, распластавшись в двухмерном мире.

Метаморфоза плоских рыб

Мой карандаш упал на пол, словно камбала на дно, мягко стукнулся о линолеум. Учитель быстро покосился на меня, и я тут же инстинктивно засунул листок под папку, чтобы он не увидел мои рисунки. Учитель продолжал что-то диктовать, не меняя интонации. На этот раз обошлось, но теперь он будет следить за мной.

Учитель говорил и говорил, не пытаясь поймать наш взгляд, и с ним было скучнее, чем с самой молчаливой рыбой. Он, конечно, приглядывал за нами исподволь, но исключительно для того, чтобы поймать тех, кто не слушает или занимается посторонними делами. Я старался зацепиться за его слова, но скука оказалась сильнее. Волны притягивали мои мысли. На моем листочке были чайки, абстрактные завитушки и начатый пейзаж, который мне хотелось закончить. Я за уголок осторожно вытащил лист из-под папки. Не теряя бдительности, я принялся раскрашивать рисунок четырьмя цветными стержнями моей ручки с липкой пастой, но был готов в любой момент снова спрятать его. Я считал, что загонять в подполье мое творчество – вопиющий абсурд. Какое еще земное создание набирается знаний, спасаясь от преследований того, кто именует себя его наставником?

Впрочем, по сравнению с кое-какими обитателями моря я не заслуживал жалости. За некоторыми рыбами с момента их рождения начинают охотиться собственные родители. Так, анчоусы не способны отличить только что отложенную самкой икру от планктона, которым они питаются, и потому съедают двадцать восемь процентов своей кладки. Щуки терпеливее и поедают своих детей, когда те подрастут, а самки без колебаний закусывают супругами сразу после нереста. Но поскольку подобное поведение сохранилось в процессе эволюции, значит, это в интересах выживания вида. Рыбы истощены после икрометания, и для выживания им необходимы неутомительные для добывания и калорийные источники энергии. Жирная икра и усталый самец лучше подходят для этой цели, чем обычная добыча.